Воскрешение сердца - стр. 11
–Сынок мой дорогой, желанный и родной! – Восклицала мать в радостном миге струящейся благодати. – Мы преодолеем с тобой любые потери! Я всю любовь подарю тебе одному! И ты, ты никогда не будешь страдать, как я…
И сын отзывался мгновенно, молниеносно! Песенное журчание двигало впечатления внутри истомившейся плоти. Страх отступал. И такое упоение вырывалось из души, что жизнь больше не тяготела над женщиной!
Время бурлило, оно не могло остановиться, оно реализовало свою историю, завершая и итог судьбоносного долга. Пришла, сошла с руин безволия и хаоса пора возмездия! Начались схватки… Сын рвался на свободу материнского отчаяния.
–О! помогите… – Вопль потонул на потоке вихря.
Небо было грозное. Мрак сгущавшихся туч покрывал весь прежний смысл, словно и не было ничего прекрасного никогда, лишь одна безликая жажда утомлённого дыхания будоражит кровь внутри. Бог сердит и сегодня Он не молчит! Он сотрясает миг!
–Спасите моего сына… Спа-а-си-ите-е… – Отчаяние тонет во мраке, а мрак бесконечный и рыдает, стонет его злая волюшка. Бездна, раскрывшаяся так откровенно и безжалостно, покрывает чело женщины подлинным ужасом. – А-а-а…
Падает…
Никого рядом нет…
–Люди…
И людей тоже нет…
Им наплевать на тебя, мать, им наплевать на твои отчаяния, стоны, вопли, страдания, на твои ужасы и страхи и на твои нынешние болезни, ведь они сегодня ждут своих радостей, а тоже, тоже получают иные возможности. Не напьются благих успехов…
Сын должен был родиться в эту роковую для него минуту, когда свод обезумевшего неба почти упал на грешную землю, пытаясь размыть её зловоние, кровь и смердящий разврат своим гневом возмездия, гневом, направленным на грехи человека.
Дождь бил злобно, неистово и невероятно яростно, разрывая всю одухотворённость горького и болезненного чутья одинокой и беззащитной женщины, которая рожала своё дитя, плод нелюбви, одичалости, опустошения. Отвергнутая и отринутая всем миром, она, пытаясь отыскать себе пропитание, тепло, уют, вошла на ложе ничтожного сладострастия каких-то свирепых и злобных человечишек, которые обезобразили её женскую сущность и осквернили её образ материнства, святость невинности, ввергнув в страдание и болезнь весь смысл желания жить в любви и чистоте.
И теперь, когда ей необходима их явная помощь и истинное внимание, их нелицемерная любовь и забота, они, хозяева её тела, прежде такого юного и красивого, теперь, теперь, когда она умоляла дать ей пристанище, приют, выбросили её на улицу, как какую-то ненужную вещь.
Поиграли и кинули одну, совсем одну… О! как омерзительно улыбались их мерзкие рты, как по-звериному горели глаза, когда они закрывали перед ней свои двери. Осквернялась душа, застывшая на потоке слёз, отчаяния и страха.