Воскрешение секты - стр. 6
Когда Гунхильд Стрёмберг начала перекрестный допрос Освальда, то немедленно набросилась на него.
– Я хочу осветить прошлое обвиняемого, которое, на мой взгляд, повлияло на это дело, – заявила она и повернулась к Освальду: – Расскажите нам о признании, которое вы записали по поводу вашей жизни до «Виа Терра».
Все знали, что она имеет в виду. Аудиозапись, сделанную Освальдом, где он признается в самых чудовищных преступлениях. Как он в подростковые годы задушил девочку. Как потом бежал с Туманного острова, разыскал и убил всю свою семью во Франции, чтобы унаследовать их состояние. И как потом вернулся в усадьбу на Туманном острове и создал секту «Виа Терра». Эту запись Освальд назвал «набросок романа». Ничего нельзя было доказать.
Каллини запротестовала:
– Посторонний вопрос. Не имеет отношения к делу.
Но Освальд поставил ее на место взглядом, не терпящим возражений, так что судья дал ему ответить.
– Это не признание, а набросок романа. Моя жизненная философия и вся основа движения «Виа Терра» заключаются в том, чтобы извлекать энергию из прошлого. Этот процесс может занять долгое время и потребовать некоторых усилий, прежде чем будет аккумулирована разрушительная энергия. Никто не продвинулся в этих исследованиях так далеко, как я…
София поймала взгляд Эльвиры и закатила глаза к небу, от чего девочка улыбнулась сквозь слезы.
Гунхильд Стрёмберг нетерпеливо прервала Освальда:
– Правда ли, что ты лишил жизни всю свою семью во Франции?
Каллини взорвалась, но Освальд снова остановил ее взглядом. Он уже овладел вниманием публики. Чувствовал себя в своей стихии.
– Что за странные люди в этой стране… Что, уже и роман сочинить нельзя? У моей семьи печальная история. Мне трудно было перенести эту потерю. Но вы ведь не можете всерьез думать, что я мог совершить такое злодейство? Моя миссия – дарить людям жизнь, а не отнимать ее у них. Я и мухи не обижу.
София скосила глаза на одного из присяжных, который быстро и неосознанно кивал. В зале стояла гробовая тишина. Все взгляды устремились на Освальда. Голос его звучал ясно и спокойно; в зале стояла почти гипнотическая тишина.
Гунхильд Стрёмберг откашлялась и снова впилась в Освальда суровым взглядом.
– Стало быть, принуждать несовершеннолетнюю к сексу с удушением – это и есть «дарить жизнь людям»? Мы, прочие, называем это изнасилованием.
– Я не насильник и провожу лишь целительные ритуалы. Эльвира сказала мне, что ей шестнадцать, и она была влюблена в меня по уши, так что это вряд ли можно считать изнасилованием. Но сейчас я отвечу на твой вопрос, Гунхильд. Ведь так тебя зовут?