Восходящие вихри ложных версий - стр. 35
«Это дело добровольное: родился – живи», – мысленно усмехнулся Тугарин. Штрихи самоусмешек среди ежедневности – своего рода психологическая коррекция, предварительная и предваряющая.
Он почти замер у зеркала, его организм – в ожидании сигнала к действию. Всё, что способно породить движение (энергия, материальное начало), сместилось в ближайший тыл глазам, вниманием напряжённым. Только руки продолжают машинально затягивать петлю галстука.
В тот момент, когда она отвернётся к зеркалу, чтобы с элегантной безупречностью уложить шарф вокруг шеи, он стремительно, но плавно (на цыпочках?) преодолеет разделяющее их расстояние. С таким расчётом, чтобы она заметила его лишь в самом конце манёвра. И, когда она обернётся с застрявшими около шеи кистями рук, он предстанет перед нею, держа в разведённых на ширину плеч руках её плащ. «Сударыня, вы позволите мне оказать вам (Вам) эту маленькую услугу?» – исключительно спокойно, голосом не ожидающего отказа человека произнесёт он.
И она, конечно же, охотно позволит. Ну а если возникнет непонимание, он явит величайшее смущение, в состоянии которого даже самой жестокосердной женщиной (а таковых крайне мало) мужчина оставлен быть не может.
Шее – очень некстати – стало тесно в объятиях галстука, и перемещение его, так хорошо задуманное, было оркестровано кашлем. Гвидон, тем не менее, вовремя схватил плащ и, мучительно удерживая кашель, отчего глаза его оказались чрезмерно вытаращенными, затряс этим плащом перед молодой женщиной. Она взглянула на Гвидона с недоумением и сделала попытку обойти его.
– Э-э, пожалуйста! – запротестовал Гвидон. – Кхе! Кхе!
– Нет-нет! – пятясь и пряча руки пониже груди, сказала женщина. – Я – в своём…
Гвидон пуще прежнего (хотя куда уж, казалось бы) округлил свои глаза, однако та, улыбаясь, проследовала мимо.
Прошло совсем мало времени, и Гвидон всё понял. Прошло не более двух секунд, в течение которых девушка успела лишь сделать пару шагов и, нагнувшись, устремить руку к лежащему на скамье плащу, а её спутница, сия всем своим существом, включая и беззастенчивые краски бурного макияжа, возникнуть перед Гвидоном. И Гвидон сейчас же понял: он ошибся, он перепутал плащи двух подруг. Плащи, исполненные в прозрачных голубых тонах, были так похожи.
– Вы очень галантны, молодой человек, – произнесла стоящая перед ним хозяйка плаща, и Гвидону показалось, что радуги светоэффектов насмешливо разгуливают по её лицу и всему телу. – Я вам очень-очень благодарна.
Она повернулась к нему спиной и пингвиньи крылышки рук выставила навстречу разинутым рукавам плаща. Гвидон – ему хотелось хотя бы частично нейтрализовать возникшую неловкость – поспешил поскорее облечь даму в её плащ. Но потерпел неудачу – руки не попали в рукава. Он разволновался от этого ещё больше и, неосторожно комкая в руках плащ, нагромоздил одну за другою ещё с десяток попыток, столь же неудачных. Требовалась пауза, чтобы отыскать отверстия рукавов, однако, очевидно, ветерок смущения рассеял лёгкое облачко ментальных энергий – Гвидон не мог принять верное решение.