Восходящие вихри ложных версий - стр. 12
И услышал семенящий говорок, не вполне внятный и даже не стремящийся перекрыть его вопль:
– Кто тебя послал, падла? Говори! И быстро, быстро! Я кому говорю! Руки выверну. Ну!
Он пришёл сюда по собственной инициативе, уведомив о том Хряпина. Что тут такого? Может ли это быть служебным секретом?
– Быстро, быстро! Говори, если жить хочешь!
И снова боль обожгла плечи. Размышлять, как будто бы, некогда.
А может, и не стоит размышлять? Подлая привязанность к жизни, нарушающая внутреннюю свободу! Молчать! Гвидон Тугарин зажмурился, и слепое и горячее отчаяние подтвердило: молчать, чего бы это ни стоило!
Около лица скрипнул паркет. Гвидон открыл глаза и увидел чёрные, лаково блестящие туфли с огромными серебристыми кокардами инкрустации. Таких туфель Тугарин ещё не видывал.
Обутый в эти самые туфли нагнулся, обшарил Тугарина и под отчаянный скрип стиснутых зубов его совершил акт вивисекции – вырвал из кобуры любовно почищенный и нежнейшим слоем смазки покрытый «ПМ». Гвидон вдохнул, сколько смог, воздуху и заморгал глазами – такое унижение он испытывал впервые.
– У него и кабура оперативная, ты смотри! – сказал разоруживший Тугарина, сделав ударение на заменившей «о» букве «а» в слове «кобура».
– Отве-е-етите… За это-то уж вы ответите! – выговорил Гвидон.
– На кого работаешь-то? Рассказывай! – вновь зачастил сидящий на его спине парень.
– А вот когда местами поменяемся, тогда и будем разговаривать! – ответил Тугарин с мрачным едвалинеравнодушием в голосе.
И услышал голос обладателя туфлей с кокардами:
– Отпусти его, Павлик!
Притупившаяся за секунду до того боль дала новый всплеск, а потом уступила место двум обжигающим шарам, обездвижившим плечевые суставы.
– Я-то служу отечеству, как сейчас говорят! – поднимаясь на ноги, произносил Гвидон Тугарин в такт движениям осторожно разминаемых рук. – А вот ты кому, собачёныш, служишь-прислуживаешь? Этому?
Он говорил, вроде бы, презрительно, но в голосе его всё-таки проблёскивал призвук обиды.
– Ну да что тебе! – продолжал Гвидон. – Платили бы… Ещё лет несколько попрогибаешься, Павлик, – такие же, глядишь, штиблеты с бляшками справишь.
Словно бы не заметив, что Павлик произвёл угрожающий полушаг в его сторону и вопросительно посмотрел на хозяина, Гвидон недвусмысленно искривил губы и сделал вид, что внимательно осматривает эти разряженные, подобно ярмарочным коням, туфли, поскрипывающие узорно выложенным, натёртым паркетом, вороные свободные брюки над ними, материи тонкой и со струнами складок исключительно ломкими, однако, похоже, неуничтожимыми, а также – неуместно цветастую рубаху.