Восход - стр. 26

«Довольно большие глаза… Может, чуточку вытянутые. А цвет… голубой? Нет… светло-голубой… Нет. Серый. Серый металлический. Брови… брови довольно низкие; наверное, чуть загнутые с краю, где кончается глаз…»

«Губы тонкие, наверное, тоже чутка растянутые… Подбородок заметный, но не так, чтобы очень сильно… И скулы. Не очень низкие, но и не высокие».

Рэйт взглянул на набросок. Довольно поэтично вышло – будто со страниц книги сошёл. И больно уж смахивает то ли на музыканта, то ли на художника, ну в крайнем случае на маньяка – но никак не на главу такой Организации. А чтобы был похож на диктатора, нужно будет сделать особый взгляд и обязательно добавить складку меж бровей.

Чем дольше Рэйт рисовал, тем больше ему нравилось. Конечно, нужно будет десять раз перепроверить симметричность, перевернув лист и подставив его свету… но в целом выходило довольно неплохо. Рэйт пожалел, что рисунок был чёрно-белым – очень хотелось подчеркнуть бледность кожи иссиня-чёрными волосами.

Над рисунком он работал на протяжении нескольких дней, тщательно перепроверяя детали, то убирая, то добавляя что-то. Несмотря на несовершенство, под конец он был в полнейшем восторге. Теперь, когда глава Организации обрёл воплощение, его куда проще стало обожать.

Рэйту сделалось спокойно как никогда. На него никто не орал и никто его не трогал; у него появился ориентир, которому он готов был чуть ли не поклоняться; мир скоро будет уничтожен, и страдания, наконец, закончатся. Лучше и пожелать нельзя; Рэйт отдался во власть эйфории, которая таким божественным теплом разливалась по телу.

Когда настало время выписки, врач зашёл к Рэйту в палату и спросил, хитро сверкнув глазами:

– А рисунок-то покажешь?

Тот вздрогнул и поколебался. Да, никто не знает, как выглядит глава Организации – да и он сам не знает; но привычное, вполне обоснованное желание не делиться своим творчеством брало своё.