Вошь на гребешке - стр. 67
В смерти порой больше достоинства.
Глава 9. Влад. Ночь кромешной тьмы
Москва, промзона близ МКАД, все тот же вечер в начале ноября
Угодив в очередную лужу, Влад обреченно выдохнул сквозь зубы. Ругаться не было сил. В общем-то, уже ни на что их не осталось. Спина ныла, глаза отказывались разбирать дорогу при жалком свете серого-гнойного, с выжелтом, столичного неба, по обыкновению лишенного звезд, зато впитавшего, как ядовитый фосфор, свечение многомиллионной людской бессонницы.
Контора, имеющая многообещающий адрес с двузначным номером строения и корпусом вдобавок, умудрилась превзойти самые мрачные опасения. Она находилась даже не в промзоне. Она примыкала к полигону отходов, имела общий с ним въезд. Так что для встречи пришлось сперва притерпеться к запаху свалки, намешанному из гари, гнили всех сортов и прогорклой горечи. Затем протрясти на ухабах корейскую подвеску, сполна осознав правоту мастера автосервиса, неделю назад скорбно сообщившего о кончине каких-то загадочных «косточек» и объявившего нехилую цену за их похороны…
Сколько надо зарабатывать, чтобы денег стало хотя бы ненамного больше, чем требуется прямо теперь, сегодня? Чтобы смотреть на жизнь с прищуром сытого кота, а не пищать полудохлой затравленной мышью? Город – хищник, человек – дичь. Город умеет каждого зацепить, придавить и схарчить.
Влад брел к машине, пытаясь сообразить, сколько времени ушло на тупое, однообразное, доведенное до автоматизма движение руки с судорожно зажатой ручкой. Сколько он подписал бумаг? И сколько из них хотя бы просмотрел, читать-то он бросил на третьем десятке листков. Как раз когда осознал с глухим отчаянием: его срочно гнали сюда всего лишь потому, что учредители пожелали что-то там поменять в своем драгоценном составе. Но почему так спешно? Хотя кто задаст вопрос им? Уж точно не директор, принятый в дело по протекции Иудушки и знающий глубоко внутри, для себя самого: он заменим. Очень даже заменим! И он не желает быть замененным! Он помнит, что это такое: остаться без работы при двух крупных непогашенных кредитах, в ярме ипотеки.
Тусклое небо не создавало света, лишь колеровало сумрак в мерзкий тон и проявляло сполна мельчайшую взвесь помоечного тумана, плотно облепляющего окрестности. Будто старомодная вата-утеплитель, туман забивал все щели. Дышать неразбавленной, застоявшейся свалкой было едва посильно. Пришлось открыть рот и глотать гадость, хотя бы так обманывая чуткость носа и – вот нелепость для задушенного смогом горожанина – мечтая о насморке.
Машина смутно обозначилась впереди. Приветливо мигнула рыжими подфарниками, ободряя хозяина и обещая посильную ей, пусть и бюджетную, защиту от вони. Конечно, нет ионизатора, о котором как-то раз вдохновенно вещал Костик. И нештатного для этой модели, ценимого тем же Костиком угольного салонного фильтра тоже нет. Впрочем, рассуждая в день рождения дочурки о том, как надлежит перевозить младенцев через столичные «мертвые» пробки, да еще по туннелю, Костик щедро обогащал кругозор гостей. Например, он рассказал о воздухе хвойного леса, сжатом и помещенном в баллон, совсем как у аквалангистов, и еще о каких-то нано-технологиях, то ли особо полезных, то ли потенциально вредных…