Восемь лучших произведений в одной книге - стр. 7
– Здешний, – хмуро ответил Головень.
– Почему не в армии?
– Год не вышел.
– Фамилию… На обратном пути проверим. – Ударил шпорами кавалерист, и прыгнула лошадь с места галопом.
И остался на дороге недоумевающий и не опомнившийся еще Димка. Посмотрел назад – нет никого. Посмотрел по сторонам – нет Головня. Посмотрел вперед и увидел, как чернеет точками и мчится, исчезая у закатистого горизонта, красный отряд.
Высохли на глазах слезы. Утихала понемногу боль. Но идти домой Димка боялся и решил обождать до ночи, когда улягутся все спать. Направился к речке. У берегов под кустами вода была темная и спокойная, посередке отсвечивала розоватым блеском и тихонько играла, перекатываясь через мелкое каменистое дно.
На том берегу, возле опушки Никольского леса, заблестел тускло огонек костра. Почему-то он показался Димке очень далеким и заманчиво загадочным. «Кто бы это? – подумал он. – Пастухи разве?.. А может, и бандиты! Ужин варят, картошку с салом или еще что-нибудь такое…» Ему здорово захотелось есть, и он пожалел искренне о том, что он не бандит тоже. В сумерках огонек разгорался все ярче и ярче, приветливо мигая издалека мальчугану. Но еще глубже хмурился, темнел в сумерках беспокойный никольский лес.
Спускаясь по тропке, Димка вдруг остановился, услышав что-то интересное. За поворотом, у берега, кто-то пел высоким переливающимся альтом, как-то странно, хотя и красиво разбивая слова:
«А, чтоб тебе! Вот наяривает!» – с восхищением подумал Димка и бегом пустился вниз.
На берегу он увидал небольшого худенького мальчишку, валявшегося возле затасканной сумки. Заслышав шаги, тот оборвал песню и с опаской посмотрел на Димку:
– Ты чего?
– Ничего… Так!
– А-а! – протянул тот, по-видимому удовлетворенный ответом. – Драться, значит, не будешь?
– Чего-о?
– Драться, говорю… А то смотри! Я даром что маленький, а так отошью…
Димка вовсе и не собирался драться и спросил в свою очередь:
– Это ты пел?
– Я.
– А ты кто?
– Я – Жиган[1], – горделиво ответил тот. – Жиган из города… Прозвище у меня такое.
С размаху бросившись на землю, Димка заметил, как мальчишка испуганно отодвинулся.
– Барахло ты, а не жиган… Разве такие жиганы бывают?.. А вот песни поешь здорово.
– Я, брат, всякие знаю. На станциях по эшелонам завсегда пел. Все равно хоть красным, хоть петлюровцам, хоть кому… Ежели товарищам, скажем, – тогда «Алеша-ша» либо про буржуев. Белым, так тут надо другое: «Раньше были денежки, были и бумажки», «Погибла Расея», ну, а потом «Яблочко» – его, конечно, на обе стороны петь можно, слова только переставлять надо.