Ворожея - стр. 55
Найдену мучили то приступы кашля, то крупная дрожь сотрясала тело. Старушка куталась в одеяло, но никак не могла согреться. Бредила, все просила кого-то об отсрочке. Забывшись неглубоким сном, то и дело вздрагивала, стонала и просыпалась. Только к концу недели пришла в себя и попросила воды. Алена заварила ягод земляники, немного остудила, добавила мед. Придерживая большую глиняную кружку, настояла на том, чтобы бабушка выпила как можно больше. После села рядом, так и не отпустив ее руки.
– Как же ты меня напугала! – призналась девушки. – Больше никуда тебя одну не отпущу. О других думаешь, а себя не бережешь.
– Вот еще! – привычно возмутилась старуха, слабо улыбнувшись. – Мала еще, чтобы учить старших. Да и пожила я уже на свете, немолода…
– Скажи еще, что смерти не боишься.
– Помирать всегда страшно, – согласилась Найдена, сжав руку внучки. – Хоть в двадцать лет, хоть в девяносто. Не верь тому, кто скажет, что это не так. Как бы плохо ни было, в душе человека всегда живет надежда, только кто-то постоянно видит ее свет, а кому-то эта истина открывается только при смерти. Вот тогда-то и начинаешь жалеть обо всем, что не сказал или сказал в сердцах, обо всех нанесенных обидах и признаниях, которые так и не были произнесены.
Травница замолчала, тяжело дышала. Воздух с хрипами вырывался из груди. Короткая речь, казалось, совсем лишила ее сил. Алена, обхватив ее запястье, считала пульс. Один, два, три, четыре. Кровь медленно, словно нехотя, струилась по венам.
– Слышишь ли? – спросила Найдена.
Девушка слышала, но не голос растений, а песню крови. Она стучала осенним дождем по крыше и откосам, но с каждым мгновением становилась все тише.
Алена проглотила вставшие комом в горле слова. Одинокая слеза сбежала по ее щеке, упала на сухую, горячую ладонь травницы. Женщина наклонилась к внучке, поцеловала в макушку. Прижав девушку к груди, гладила по волосам, успокаивала:
– Ну, что ты болото в доме развела? Погоди меня хоронить-то, а помру, не реви. Слезы живых по мертвым, ежели собрать их в ведра да повесть на коромысло[5], тяжестью своей тянут душу, мешают ей попасть по Звездному мосту в светлый Ирий. Ну, что ты?
Если раньше Алена еще пыталась сдерживаться, то услышав слова травницы, потеряла последнюю надежду. Обняла бабушку, заплакала. Та еще какое-то время утешала ее, а потом сказала:
– Довольно! Не маленькая поди, реветь по пустякам, невеста. Что Егор-то твой, молчит, не зовет под венец?
– С чего вдруг? Ходит в гости и только, – ответила девушка, устыдившись своей слабости. Ей бы поддержать больную, а она только расстраивает. – Кто его знает, что у него на уме? Да мне и не надо. Придет весна, откроется портал в наш мир, я вернусь домой и тебя с собой заберу. Посмотришь, как мы живем. Я тебе мамины фотографии покажу. Это такие портреты людей, сама увидишь.