Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль - стр. 122

В каждой английской тюрьме было установлено для этой цели несколько больших колес – таких, которые приводят в движение водяные мельницы. Это и есть Трид-Мил. Здесь во всем блеске проявилась англосаксонская изобретательность. Заключенный должен был приводить колесо в движение в течение нескольких часов подряд. Человека ставили на плицу. Естественно, она должна была опуститься. Тогда он был вынужден немедленно прыгнуть на следующую плицу, иначе у него были бы переломаны ноги. Так он должен был прыгать с одной плицы на другую, пока не выполнит свой урок. Колесо вращалось быстро, но не подумайте, что заключенный мог замедлить его движение. Адская плица все время уходила у него из-под ног и подходила другая. Узник должен либо продолжать прыгать, либо стать калекой. Эти упражнения, этот бег на месте по движущейся поверхности вырабатывал у английского заключенного мелкий прыгающий шаг, который в общем напоминал походку «воспитанника» французской каторги.

Обоих урок знали далеко за пределами их вотчины, слышал, конечно, о них и я, но вот встретиться с ними, как частенько бывает в нашей жизни, пришлось впервые. В нашем распоряжении был целый день, до самой вечерней поверки, пока не сменился дубак, который меня сюда заводил. Так что можно было, не ограничивая себя во времени, которого так всегда не хватает при таких встречах, рассказать уркам обо всем, что их интересовало, и в свою очередь узнать то, что мне было еще не понятно. Из их рассказов я узнал, кто из воров в управе, но главная и радостная новость – Карандаш с Дипломатом тоже находятся здесь, в сангороде на Весляне.

Если бы не было стен и решеток, то ходьбы до сангорода, где были Дипломат и Карандаш, было бы не более 15 минут. Портной сказал, чтобы я черканул корешам, а он сегодня же вечером с гонцом отправит маляву в сангород. А в следующую смену, то есть через два-три дня, можно уже было ждать вестей от братьев. Эти несколько дней пролетели абсолютно незаметно. Да это и немудрено. Днем пересылка напоминала восточный базар и караван-сарай ночью. Такое впечатление создавалось, потому что все конвойные были азербайджанцами по национальности. Каждый старший конвоя больше напоминал базар-бая, или караван-баши, чем старшину внутренних войск. Все его подчиненные без исключения занимались торговлей. Говорят, что детям, родившимся в азербайджанской семье, дают маленькие игрушечные весы, чтобы уже сызмальства приучить их к той непростой профессии, которая зовется торговлей. И прямым подтверждением тому были наши дубаки, то есть солдаты срочной службы ВВ по охране таких объектов, как пересылки, лагеря и им подобного рода учреждения. Продавали они все, что только можно было продать заключенным. Порой часами можно было наблюдать, как, открыв кормушку, дубак торгуется о цене с арестантом, не желая уступать. Он так входил в азарт, что забывал даже, где он находится и кто перед ним стоит. Можно было только диву даваться их изобретательности в торговых делах. Почти всех, кто пробыл на Севере больше года, мучила цинга, так что спрос на чеснок, как на самое эффективное средство от этой болезни, был огромен. Так вот, они получали посылки с чесноком из дому, чтобы продавать его больным цингой. Головку чеснока продавали за пять рублей или меняли на ходовые дорогие вещи – у больных же выбора не было. На родину эти предприимчивые барыги отправляли посылки с дорогими вещами, которые арестанты отдавали им почти задаром, и пересылали денежные переводы. Ну а каторжанам все это было, конечно, без разницы, им бы чифирнуть да покурить – в зависимости от того, в какие условия они попадали. Круглые сутки в камере резались в стиры. Почти все, у кого было на что играть, проиграв какую-то вещь, потом отыгрывали ее назад, периодически вещи переходили от одного к другому в зависимости от везенья.