Ворон и радуга. Книга 4 - стр. 14
Эл упал на колени, ноги подкосились, руки протянул навстречу, поймал её маленькую, невесомую, хрупкую. Ну, пичуга, как есть, пичуга! Обнять страшно, такая нежная.
А она ручонками шею обвила, уткнулась в плечо и заревела.
– Здравствуй, цыплёнок! – шепнул чуть слышно, прижимая к звенящему набатом сердцу.
Поцеловал в нагретую солнцем макушку.
Она немного отстранилась, стирая слёзки, заглянула ему в лицо.
– Ты вернулся! А я знала, что ты вернёшься. Я тебя сильно-сильно ждала!
Он улыбался в ответ, хоть горло саднило, и в глазах – непривычная пелена солёной влаги.
«Одна ты меня и ждала, сердце моё!»
– Я же тебе обещал, – со всей серьёзностью напомнил Ворон.
Она снова прильнула к плечу, а сама рассказывала, всхлипывая поминутно:
– Я помню. Мама Вириян научила меня молиться. И я каждое утро просила Великую Мать, чтобы она тебе помогала. Честно-честно, я каждый день тебя вспоминала и просила беречь! Великая Мать – она очень добрая, как ты, и как Вириян. Она обязательно услышит, если её попросить!
Маленький мудрый Воробышек… Если бы ты знала, сколько истины в твоих словах!
– Я знаю, Воробышек! Она тебя слышала, – заверил Эл. – И оберегала меня. Это так. Однажды я даже видел её!
Вот в это она поверить не спешила. Взглянула исподлобья – ведь взрослые так часто над детьми подшутить любят. Да, в такое даже ребёнку поверить сложно. Но Эливерт уже знал: в жизни бывает действительно всё, нет невозможного.
Ворон продолжил серьёзно и невозмутимо:
– Правда! Видел. Вот как тебя сейчас.
По коже непроизвольно мурашки пробежали, стоило вспомнить тьму Бездны, свои видения там и разговор с Матерью Мира..
– Мне тогда грозила большая беда, а она меня защитила. Это ты меня спасла своей молитвой... Воробышек мой маленький!
Он прижал её ещё крепче, благодарность переполняла, нежность переполняла, и от этого света в душе сейчас становилось больно. Чернота внутри упиралась, уходить не хотела, но рядом с этой девочкой не оставалось места для боли, для тьмы, для грязи, для отчаяния.
– Эливерт, мы тебя так ждали! Не уезжай больше никогда! – она прижалась нежной щечкой к его шраму, уползавшему по скуле к виску. – Я опять буду молиться, чтобы ты навсегда остался. Пусть Великая Мать так сделает! А мама Вириян… Она тоже за тебя молилась, я слышала. Ты зря думал, что она на тебя сердится. Она говорит, что ты ей подарил счастье.
Он почувствовал, как она улыбнулась широко.
Потом эта пигалица отстранилась, посмотрела хитро и гордо пояснила:
– Это я – счастье!
– Знаю, цыплёнок, знаю! – рассмеялся Ворон. Искренне, звонко, легко. – Ты – единственное настоящее счастье на всём белом свете!