Ворон и радуга. Книга 2 - стр. 94
Только теперь да Ворона дошло, что за чёрный дым они видели над Приозёрной равниной. Не зря от него так тоскливо стало тогда на душе. Все помрачнели от вестей, которые принёс Кайл, и даже Лиэлид виновато опустила глаза, покраснела и попросила прощения. Но это ещё был не финал.
Хозяйка вроде бы пыталась сгладить недоразумение, посочувствовала для вида… Но стоило ей попросить Кайла пока никому о страшных событиях не говорить, как полукровка снова зашипел на неё возмущенный этим лицемерием. Дескать, конечно, зачем портить людям праздник, подумаешь кого-то где-то поубивали, это не повод грустить!
Опять слово за слово… Далард их кое-как унял. Лиэлид утихла, даже предложила Кайлу песню исполнить.
Нет, ну не дура?! Какие ему сейчас песни?
Полукровка пел славно, проникновенно. Да что там – невероятно он пел!
Но не сейчас его просить. Ещё и песню стребовала «Прощание с матерью». Грустная военная баллада о разлуке, смерти и матерях, что ждут своих сыновей, всегда душу рвала, а уж в исполнении полукровки точно вариант не для праздника.
Но Лиэлид не желала уступать, давай ей эту, и всё тут. Северянин отказался. Она из упрямства объявила перед гостями во всеуслышание, что будет сейчас от героя Эсендарской Битвы именно эта песня. И вот что ты с ней сделаешь после этого?
Полукровка с лицом, не просто ледяным, а каменным, прошествовал туда, где сидели музыканты.
А Настя, вцепившись в руку Ворона, тихо шепнула:
– Эл, я перестала поспевать за ходом событий… Что происходит? Знаешь, пожалуй, ты был прав – так могут злиться друг на друга только бывшие любовники.
– Ага, ты тоже это подметила? Только наш наивный друг Ушастик не замечает очевидного!
Атаман победоносно улыбнулся, но на сердце было совсем не радостно. Элу по-прежнему не нравилось, что Рыжая с полукровки глаз не сводит.
Но, когда зазвенели первые аккорды песни, Ворон забыл на время о ревности и невольно заслушался, как поет его неожиданный соперник. Всё-таки у «детей моря» была изумительная способность петь так, как будто каждое слово не с языка слетает, а прямо из сердца вырывается.
Не надо слёз, родная, не грусти!
Ты не заметила, как дети подросли…
Беспечные мальчишки – те, которых опекала,
Надев доспехи, заточив мечи,
Уходят прочь, на рубежи войны –
Испить геройства и бессмертной славы!
Уже не спрячешь их за хрупкими плечами,
В своих объятьях нежных не спасёшь!
Прощайся, матушка, с любимыми сынами!
Ты с колыбели их оберегала –
Ответить тем же их пришёл черед.
Весь зал словно замер от голоса полукровки. У многих на глазах блестели слёзы.