Воробей под святой кровлей - стр. 15
На вопрос Кадфаэля он не мог дать ответа. Нахмурив светлые брови, он ответил наугад:
– Думаю, что мне уже минуло двадцать. Может быть, мне и больше. Бродячие актеры могли приуменьшить мои годы – детям больше подают.
Должно быть, так и было. Лиливин был хрупкого сложения, тонок в кости и невысок. Возможно, ему года двадцать два, но никак не больше.
– А теперь, Лиливин, поспи, если сможешь. Во сне горе проходит и болячки заживают, так что тебе сон пойдет на пользу. Ты можешь не беспокоиться, я тебя посторожу.
Кадфаэль сел на скамью аббата и снял нагар со свечей, чтобы лучше видеть своего подопечного. Они умолкли, и вместе с молчанием в церкви воцарилась благостная тишина. Пускай за стенами церкви в ночи затаилась тревога, но каменные своды над хором укрыли их, словно заботливые ладони, оберегая хрупкий и мимолетный покой. Кадфаэль удивился, увидев через некоторое время, когда Лиливин, казалось бы, давно успокоился, две крупные слезы, выкатившиеся из-под его закрытых век. Они медленно сползли по впалым щекам и капнули на одеяло.
– Что случилось? О чем ты печалишься? – спросил Кадфаэль, ибо прежде юноша только дрожал, горячо доказывая свою невиновность, но не плакал.
– Моя скрипка! Она была при мне, когда я прятался в кустах. Я ношу ее в сумке через плечо. А когда они меня вспугнули – сам не знаю, как это случилось! – наверное, ветка зацепилась за ремешок и сорвала сумку с моего плеча. А я не решился остановиться, чтобы поискать ее в потемках. А теперь я не могу отсюда выйти! Пропала моя скрипка!
– В кустах возле моста на этом берегу реки, сразу, как перейдешь через дорогу? – горе бродячего музыканта было понятно Кадфаэлю. – Тебе действительно нельзя пока отсюда выходить. Но я-то могу выйти. Я поищу ее. Твои преследователи не стали бы шарить по кустам после того, как увидели тебя. Твоя скрипка, наверное, так и лежит там и ничего ей не сделалось. Спи спокойно и перестань горевать, – сказал Кадфаэль. – Тебе еще рано отчаиваться. Отчаиваться вообще никогда не надо, – прибавил он бодрым голосом. – Помни об этом и крепись!
Синий глаз широко раскрылся, уставившись на Кадфаэля удивленно и пристально, и, прежде чем Лиливин отвел его, Кадфаэль увидел, как мелькнуло в синеве отраженное пламя свечи. После этого настала тишина. Кадфаэль поудобнее уселся на скамье аббата, приготовившись к ночному бдению. Он собирался разбудить незваного гостя перед тем, как начнется первая утренняя служба, и перевести его в какой-нибудь укромный уголок, иначе приор Роберт смертельно обидится, если увидит, что его почетное место занято. А до этого часа оставалось только поручить Лиливина заботам святых заступников и уповать на Божий промысел, ибо помочь ему было не в силах смертного человека.