Ворг. Успеть до полуночи - стр. 3
В голове еще звенит от яда, но ясность ума уже вернулась.
Когда гоблин забрался на телегу, я спросил, садясь на грязных мешках:
– Долго я так провалялся?
– Ровно столько, чтобы очухаться для починки моей волчовки, – сказал гоблин и швырнул мне изодраный меховой доспех.
И хотелось бы возмутиться, но факт налицо.
Зеленомордый ударил поводьями. Лошадь переступила копытами, но не сдвинулась с места. Лишь после того, как гоблин крикнул что-то на своем, гоблинском языке, она двинулась по дороге.
Колеса тихо поскрипывают, телега умиротворяющее качается на кочках. Звериный организм справился с ядом, еще не много – совсем оклемаюсь. В голове мелькнуло – какого лешего вообще еду с ним в этой телеге?
Видимо, мои мысли отразились на физиономии. Гоблин вытащил из-под перекладины звякающий мешочек и кинул мне. Я быстро поймал. От рывка в голове случился болезненный спазм.
Пальцы распознали рубчики золотых монет, улыбка невольно поползла по лицу. Вроде по весу все на месте, что удивительно.
Губы зеленомордого расползлись в улыбке, он вытащил из мешка голову, которая, словно дожидалась – сохраняла последнюю кровь, чтоб резко закапать. По голове, точнее по лицу, распознал таверного. Сквозь пелену воспоминаний прорисовалось его лицо с алчной ухмылкой. Кажется, шарил по карманам. А я на виночерпия подумал.
– Меня зовут Курт Зут’Вакар, – почему-то радостно произнес гоблин. – Ты мне должен!
Я секунду пялился на окровавленную голову с подкатанными глазами, затем перевел взгляд на довольную рожу гоблина.
– Ты ж совсем убил его, – проговорил я, раскрыв рот.
Пальцы чуть удлинились, когти вытянулись. Я спрятал руки подмышки, вроде грею. А сам проверил языком клыки – не вылезли ли. Биться с гоблином после яда нежити тяжко. А южные гоблины одни из немногих, кто в бою равен воргу.
Но он отмахнулся, положив окровавленную голову под козлы.
– Не благодари, лучше помоги монетой. Кляча моя совсем издыхает. Коня мне купишь, золотых хватит, я пересчитал.
– Странно, сам не купил, – буркнул я.
– Я не граблю немощных и больных, – проговорил он веско. – Чего? Они ж беззащитные, как дети.
Гоблинов с моральными принципами прежде не встречал. Думал, у них, как у нас – первым делом от хворых и хилых избавляются. Или последним. Но в живых не оставляют точно.
В желудке неприятно заворочалось, я громко икнул и быстро постучал по груди.
– Дрянное мясо, – пробормотал я. – Ловко замаскировали.
Гоблин сочувствующе покачал головой.
– Говорил я, нельзя людям есть в этой таверне. Так нет, храбрятся, доказать что-то пытаются. Сто раз видел, берут здоровенные порции. Прям как ты, а потом на заднем дворе вместе с поросятами.