Вопреки всему - стр. 28
За несколько дней расчет Куликова несколько раз сменил позицию и в конце концов обосновался на высотке, прикрытой молодыми, на удивление целыми, не посеченными осколками елями.
– Ох, и надоело же копать лопатой землю, до скрипа в костях надоело, – пожаловался как-то Блинов.
– Где конкретно скрипит?
– Да везде. И в голове, и в спине, и в сапогах, куда ни сунься – везде скрипит… Ледяная крошка, мерзлый снег, песок, тертый камешник, земля… Тьфу!
– Если хочешь остаться в живых, закапывайся, – на зубах у Куликова тоже скрипел песок, но он не обращал на него внимания, только размеренно помахивал лопатой, выкапывая гнездо для любимого «максима». – Другого способа нет, только этот.
– От лопаты мозоли везде, – прежним жалобным тоном произнес напарник, – даже на заднице.
– Что-то я не видел, чтобы ты задницей копал окопы, – Куликов, сомневаясь, похмыкал в кулак, и Коля прекратил разговор, не стал его продолжать.
Пулеметная позиция была выбрана грамотно, с чувством и с толком. Высотка хоть и выглядела мизерной, всего на пару вершков приподнялась над землей, а видно с нее было далеко, и взять ее в несколько прыжков гитлеровцы никак не могли, под ноги атакующим обязательно попадалось какое-нибудь препятствие: яма, пара пней, утяжеленных минами, или же что-то еще, какой-нибудь сюрприз с подарками – набор гостинцев тут был обширный, на целую роту могло хватить.
Небо утреннее, сырое и грузное, пропитанное мерзлым снегом, тающим льдом, исторгающее холодную сырость, неожиданно приподнялось, раздвинулось. И словно бы свет откуда-то пролился, сделалось ясно, будто где-то недалеко проклюнулось солнце, протерло заспанные глаза, с еловых веток засочилась капель. Стало легче дышать.
Блинов заулыбался обрадованно, перемена в погоде ему понравилась; Куликов, напротив, нахмурился, втянул голову в плечи, будто собирался залезть куда-нибудь под землю, в укромную щель.
– Готовь брезент! – приказал он напарнику. У шоферов они добыли клок брезента и при воздушных налетах немцев накрывали им пулемет, чтобы его не замусорило, не забило комьями земли, камнями, не привело в негодность.
– Зачем? – спросил Блинов, а поскольку напарник не ответил, переспросил напористо: – Зачем брезент-то?
– Скоро узнаешь, – уклончиво отозвался Куликов.
За несколько минут небо расчистилось еще больше, с недалекого поля, изувеченного снарядами, пусто глядящего в небо свежими воронками, принесся сиплый, довольно сильный ветер, вновь сдвинул облака, стало еще светлее. Прошло совсем немного времени, и вдалеке, почти у самого горизонта, послышался плотный негромкий гул, словно бы в небе шла колонна грузовиков.