Вопреки всему - стр. 19
– Ручку сам изладить сумеешь? Или помочь?
– Сумею, – уверенно отозвался Куликов, он уже прикидывал, какая будет у ножа ручка, из какого материала…
Красивые, конечно, бывают ручки у финок, которые делают зэки в лагерях, за проволокой, набирают из цветного плексиглаза, потом обтачивают на станке – получается диво, которое только с радугой и можно сравнить, но плексиглаза, да тем более цветного, он не достанет… Нет в деревне Башево таких возможностей, а вот дерево – скажем, дубовый чурбачок или пара ореховых дощечек – это очень даже может быть.
– Тогда дуй, – сказал ему районный коваль, – чего задумался?
А Куликов и верно задумался, вспоминать всякие истории из своей молодости начал. Совсем не к месту это.
– Благодарствую, дядя Бородай, – сказал он ковалю и покинул кузницу.
Дуб на ручку не пошел – слишком тяжелый и твердый материал, древесину дуба обычными зубами, даже если на них будут надеты коронки, не возьмешь, а вот орех можно взять, орех – мягче, лучше…
Но и орех тоже не пошел – надо было добывать две безукоризненные, совершенно одинаковые половинки и сажать их на металл рукояти, сбивать в единое целое клепками, но нож тогда будет напоминать кухонный, которым чистят картошку и крошат капусту, поэтому Куликов пошел по третьему пути… В районе жил охотник по фамилии Новохижин (хорошая актерская фамилия), так у него Вася Куликов увидел нож с рукояткой довольно необычной, как и в лагерных финках, наборной, – очень удобной и красиво выглядевшей.
Рукоятка была набрана из коры березы, обработана мелкой наждачной шкуркой, хорошо подогнана к руке. Это был прекрасный охотничий нож. Упав в воду, он не тонул – кора, пробковая прослойка ее держала нож на плаву, в морозную пору, когда наборный плексиглаз может впаяться в кожу ладони, кора этого не делала, она сама была теплой, поскольку привыкла греть сам ствол березы… Лезвие при таком раскладе было тяжелее рукояти, и если человек делал ножом бросок, лезвие всегда оказывалось впереди ручки и поражало цель.
В общем, сделал себе Куликов ножик, взял его с собою на фронт и очень берег, несколько раз ему предлагали обменять самоделку на немецкий кинжал – он отказывался, считая красивый, богато оформленный клинок рядовой безделушкой. Самодельный нож был, на его взгляд, штукой более серьезной, хотя и не такой изящной, как нарядное украшение офицеров-эсэсовцев…
Куликов понюхал упаковку с изображением быка и хрюшки.
– Это надо же, в коробок из-под зубного порошка целый бык вместился, – неверяще проговорил он, – или это не бык, а какая-нибудь немецкая химия? И поросюшка эта свинячья – тоже химия… А?