Вопреки - стр. 5
— Говорят, что от большой любви рождаются красивые дети. Интересно, на кого был бы похож твой и Марьяны ребенок? На тебя или на нее?
Он что-то знает, чего не знаю я. И главное то, что касается только меня и Марьяны. Почему он заговорил о детях? О каком ребенке сейчас намекает? Собственное бессилие от отсутствия информации сильно злит. Внешне я по-прежнему сдержан.
— Красивая малышка. Правда, сейчас она уже по-другому выглядит, — на стол передо мной появляется фотография. Указательным пальцем подвигает ближе ко мне.
Мысли путаются, сталкиваются друг с другом, разлетаются в разные стороны. Опускаю глаза на фото. Марьяну узнаю сразу. Все так же красивая. Держит ребенка. Младенец. Не знаю, сколько там на вид, но совсем маленький. Вопросительно изгибаю бровь, не понимая, к чему клонит Ренат.
— Не понимаешь? — склоняет голову, усмехается. — Этот ребенок родился именно в тот самый день, когда ты очнулся после комы. Когда уже никто не верил, что ты откроешь глаза. Символично, правда?
— Мне пора, — кладу салфетку на стол, поднимаюсь. Ренат тоже встает. Застегиваем пиджаки, одергиваем рукава рубашки. Обхожу стол и направляюсь на выход.
— Она назвала ее Катей. Именем твоей матери, — несется мне в спину.
Я словно налетаю на невидимую стену, торможу. Оборачиваюсь. Каждое его слово — скрытая провокация. Внутри от его слов начинает все ныть, какая-та тревога появляется.
— Найди себе достойного соперника в своем окружении, меня оставь в покое, — хмыкаю я.
Ренат скалится, сужая глаза.
— Эта девочка — твоя дочь.
Вы когда-нибудь ныряли в прорубь зимой вниз головой? Нет. Я тоже нет. Только вот сейчас все тело парализует, из груди рвется крик, но вместо крика ты глотаешь ледяную воду и захлебываешься. Ты пытаешься всплыть на поверхность, но тебя тянет на дно. В легких становится все меньше и меньше кислорода. А потом... потом кто-то хватает тебя за шкирку и резко выдергивает из ледяного паралича. Ты жадно хватаешь ртом воздух, раздирая им свои сжатые легкие. И уже подыхаешь от невозможности сделать полный вдох.
Ренат торжествует, триумфально лыбится. Он сейчас зря показывает мне свое ликование, потому что совет психотерапевта совсем не действует. Не помогает ни пять, ни десять. Я теряю контроль, а мысль, что эта падла знает больше меня, действует как красная тряпка на быка.
Кулаки сжимаются, делаю несколько шагов. Цепким взглядом оглядываюсь по сторонам, прикидывая в уме, куда его швырнуть. Да так сильно, чтобы в его голове все перемешалось, и больше не смел мне сообщать абсурдные вещи.
Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, затем медленно выдыхаю свою ярость. У меня есть пять минут, чтобы выйти из ресторана, не натворить дел. Разбить морду — нехитрое дело, потом только вот огребешь лишние проблемы.