Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - стр. 8
И кто определил, что лучше жить в хлеву и иметь своего Достоевского, чем жить опрятно, сыто, бережливо, но своего Достоевского не иметь?
И противоречит ли один этаж, один уровень культуры другому? Антагонистично ли это противоречие? В России вроде бы антагонистично. Но в V веке до Р. Х. в Афинах экономика процветала, политической жизнью руководил великий правитель и демократ Перикл, в доме которого по вечерам собирались отец истории Геродот, отец скульптуры Фидий, патриарх драматургии Софокл, великие архитекторы Иктин и Калликрат и некоторые другие представители Высокой Культуры (среди них еще молодые и неизвестные Еврипид и Сократ); и все они считали себя друзьями «грязного политика» Перикла, и почти все так или иначе занимались «бизнесом», и некоторые были тайно влюблены в жену Перикла – легендарную Аспазию.
И почему в Элладе можно, а в России – либо коттеджи и шестисотый «мерин», либо – Чайковский и Достоевский?
И есть ли среди этих различных этажей культуры нечто формообразующее, то, что определяет весь культурный склад нации, все историческое движение национальной и наднациональной культуры?
Ученые говорят – это наука, правители – политика (Наполеон объяснял Гете, что судьба – это политика), экономисты – экономика, богословы – религия. Так что же из всего этого на самом деле формо-образует?
А что такое религия? То есть я сейчас хочу спросить: что общего между двумя библейскими Иисусами – Иисусом Навином, который во имя Бога разрушал, резал, жег и грабил, и Иисусом Христом, который, Сам Бог, принес Себя на Голгофе в жертву любви и состраданию, во искупление прошлых, настоящих и будущих грехов совокупного человечества? Как им, Навину и Христу, возможно было совместиться под обложкой одной и той же священной Книги – Библии? Не ближе ли к Христу индийский Будда, китайский Лао-цзы и даже иранский Заратуштра? – они-то, по крайней мере, никого не убивали. И погрязшие в прелюбодеяниях, в стяжательстве, в гневливости и гордыне многие римские папы и некоторые православные патриархи, испанские и итальянские инквизиторы, от безверия и уныния очумевшие настолько, что дьявола представили могущественнее Бога и, дабы сокрушить это ими самими провозглашенное могущество, сотнями, тысячами сжигавшие на кострах стариков и старух, юношей и девушек, – неужто они христиане и правильнее, истиннее верили в Бога, чем тончайшие и нежнейшие суфийские поэты (Руми, например, или Хайям), величественные даосские отшельники и просветленные буддийские монахи, которые страшились на букашку случайно наступить и веточку у кустика обломить ненароком, – неужто они, я спрашиваю, сатанинское отродье, а какой-нибудь Торквемада – заблудший, но христианин?!