Воображая город. Введение в теорию концептуализации - стр. 6
Язык ученого – это всегда метаязык.
Подобные вопросы и развилки составляют предмет анализа городской эпистемологии – дисциплины, призванной ответить на вопрос, как мы мыслим город [Brenner, Schmid 2015; Трубина 2011]. Теперь нам, правда, придется постоянно удерживать в голове разницу этих «мы» – горожан/исследователей – и отказаться от претензий на выражение скрытой сущности города в своих нарративах.
Так как же устроено мышление о городе?
Начнем с небольшого мысленного эксперимента, материалом для которого послужит аннотация к книге известного английского урбаниста Кэролин Стил [Стил 2014]. Сделаем из этого фрагмента тест неоконченных предложений:
…Закройте глаза и представьте себе город. Что вам видится? Уходящие к горизонту ряды крыш? Сутолока на Пикадилли? Манхэттенские небоскребы? Улица, на которой вы живете? Так или иначе, на этой воображаемой картине будут здания. В конце концов, именно из них состоят города – а еще из улиц и площадей, соединяющих здания между собой…
Попробуйте продолжить этот нарратив и написать следующий абзац, ответив на вопрос Стил – причем используя предложенный ею же метод «урбанистической интроспекции»; закройте глаза и представьте себе город. В сущности, у вас всего несколько вариантов.
1. Например, такой: «Как человек, проживший двадцать лет в Москве, закрывая глаза, я вижу город, состоящий из зданий и улиц, из людей, спускающихся в подземный переход. Я вижу переполненный вагон метро и пробку на Ленинградке. Я вижу офис, в котором провожу значительную часть жизни. Я вижу интерьеры кафе, в котором пишу, и интерьеры ресторана, в котором встречаюсь с партнерами. Я вижу парк музея „Коломенское“, где пытаюсь спрятаться от толпы, и детскую площадку, где гуляю с ребенком. Я вижу магазин, где покупаю сигареты, и свой ежедневный маршрут, проложенный с учетом расположения этого магазина».
В таком нарративе ни один из элементов не является привилегированным. Город – это и здания, и люди, и маршруты, и места, и пробки, и давка, и разговоры с друзьями, и надписи на стенах, и даже состояние перманентной фрустрации. Этот нарратив неконсистентен. Как жителя города, меня не очень волнует вопрос логической связи перечисленных элементов. Мы можем – как это делают социологи этнометодологического толка – аксиоматически заявить о всегда-уже-существующем-в-естественном-состоянии порядке городской жизни [Корбут 2013: 18–20]. А можем – вслед за создателем социальной топологии Джоном Ло – просто вынести вопрос консистентности нашего описания за скобки: город не дан нам в качестве совокупности упорядоченных элементов, зачем тогда стремиться к его упорядоченному описанию [Ло 2015]? Главное, что язык здравого смысла легко допускает такой ход. Город – это то, что дано нам в ощущениях. И, закрывая глаза, мы можем попытаться выразить свои ощущения в категориях обыденного языка. Вот только получившийся нарратив будет глубоко тавтологичен – он не требует от пишущего никакого смещения внимания, никакой рефокусировки, никакого теоретического решения. В конечном итоге для горожанина город – это просто город.