Воображаемый друг - стр. 25
– Нет, Даг, – выговорила она за рулем, готовясь к ссоре, начинать которую вовсе не собиралась. – Мне не нравится, когда ты добавляешь в попкорн шоколадно-мятное драже. Это нисколько не улучшает вкус!
На часах было 23.55.
Дьявольщина!
Мэри Кэтрин просчитала разные варианты. Можно превысить скорость, но если она при этом нарвется на штраф, то будет заперта дома до скончания века. Можно пару раз пренебречь знаком «стоп», но это еще хуже. Единственная разумная возможность – свернуть на девятнадцатое шоссе, но отец запрещал ей выезжать на скоростные трассы. Чти отца своего и матерь свою – в большинстве случаев она придерживалась этой заповеди, но сейчас возникла чрезвычайная ситуация. Нужно было либо съехать на девятнадцатое шоссе и за пару минут добраться до дому, либо смириться с опозданием.
Она вписалась в поворот.
Движение было просто сумасшедшее. У нее колотилось сердце, когда все попутные автомобили обгоняли ее по левой полосе, а в правой тащилась она одна с дозволенной ей в темное время суток скоростью семьдесят километров в час. Нет, рисковать она не могла. Ни под каким видом. Тем более на магистрали. Да отец за одно это отберет у нее права. И она никогда больше не сядет за руль маминой «Вольво».
– Боже милостивый, – заговорила вслух Мэри Кэтрин, – помоги мне успеть домой до полуночи, и в воскресенье я пожертвую церкви больше обычного, клянусь.
При этих словах что-то стало ее душить. Застарелая вина. Застарелый страх. Как ей помнилось, началось это в минувшем году, под Рождество, когда они с Дагом припарковались возле милл-гроувской начальной школы. Начали целоваться с языком, и вдруг Даг коснулся ладонью ее левой груди через пушистый свитер – бабушкин подарок. Это длилось не более секунды, и он клялся, что у него просто соскользнула рука. Но Мэри Кэтрин на это не повелась. Она сильно на него рассердилась. Но если честно, еще больше она рассердилась на себя.
Потому что ей было приятно.
Она не собиралась признаваться в этом Дагу. Но вернувшись домой, невольно раз за разом прокручивала в голове тот миг. Воображала, будто его руки проникли под блузу и легли на чашечки бюстгальтера. А потом проникли под бюстгальтер. И заскользили по голому телу. От жуткого чувства вины ей уже стало казаться, что она могла забеременеть от руки Дага, которая легла на ее пушистый свитер. Безумие, конечно. Хотя понятно, что забеременеть можно только от полового акта. Не зря же она посещала занятия по охране здоровья. Как-никак, ее родители-католики не доводили свою веру до такого абсурда. И все же страх не отступал. И она поклялась Господу, что покается во всех своих грехах и оставит на подносе для пожертвований все деньги, заработанные присмотром за детьми, если только Он избавит ее от унижения беременностью. На другой день у нее начались месячные. Облегчение было так велико, что она расплакалась. При первой же возможности пошла на исповедь к отцу Тому и отнесла Господу все, что скопила, подрабатывая няней.