Воображаемый друг - стр. 103
Кристофер потянулся к кнопке громкости. Плохой Кот сверкнул глазами. Облизнулся.
– Ей-богу, чувачок, мы ждем не дождемся встречи с тобой. Она тебе тут все покажет.
Плохой Кот вытягивал вдоль экрана свою лапу. Ближе к регулятору громкости. Ближе к Кристоферу.
– Нужно лишь коснуться экрана, и мы вместе спасем твою маму. Клянусь. Зуб на фаршшшшш.
Кристофер протянул руку, а Плохой Кот – лапу. Их разделяли считаные сантиметры. Пальцы почти соприкоснулись. Головная боль постепенно отступала. И Кристофер почувствовал, как глаза сами зажмуррр…
– Кристофер! – позвала мама. – Сколько раз повторять: не сиди так близко к телевизору!
Открыв глаза, Кристофер обернулся. Мама стояла в махровом халате. С недоуменным видом. Ее сын едва не утыкался носом в экран.
– Я нечаянно, мам, – виновато сказал он.
– Ладно. И пересядь с тарелкой за стол, как человек. Я тебя обезьяньим повадкам не учила.
Кристофер покивал и вернулся к просмотру. Плохой Кот больше на него не глазел.
Плохой Кот улепетывал от дворецкого.
– А ну, стой, котяра!
– Для тебя, Рауль, – сеньор Котяра, – ответил Плохой Кот.
И рванул к водостоку, прихватив с собой вожделенную рыбешку.
Пока мама готовила себе яичницу-болтунью, Кристофер за кухонным столом доедал свой завтрак. Напуганный угрозами, прозвучавшими в мамин адрес, он не сводил с нее взгляда. Может, и сказал бы ей что-нибудь, да только все время чувствовал на себе чужие глаза. Либо глаза были всамделишные, либо у него окончательно поехала крыша.
Кристофер надеялся, что все это – плод (а никакой не «плот») его воображения. Особенно Плохой Кот. Кристофер предпочитал думать, что пошел в отца и потому тронулся умом. А оглушительная головная боль – это не более чем молния, которая подталкивала отца к «пляске святого папки». Так мама окрестила папины приступы. Папа сидел на таблетках, от которых порой неделями не вылезал из кровати. Мама, конечно, за ним ухаживала, но ей пришлось устроиться на работу в ресторан и там вкалывать допоздна.
Вот тогда-то отец лег в ванну и покончил с собой.
Ближе к ночи, когда мама выключила «Субботним вечером в прямом эфире[46]», Кристофер ускользнул из дома и направился в Лес Миссии. Стараясь не прислушиваться к дыханию, игравшему в прятки с ветром, он со всех ног припустил к заветному дереву.
– Ты здесь? – обратился Кристофер к белому пластиковому пакету.
Ответа не последовало.
– Пожалуйста, отзовись. Мне страшно, – взмолился он. – Что это было? Кто такая она? Чем Плохой Кот собирается навредить моей маме?
В этот миг Кристофер выбрался за пределы собственного тела и развернулся назад, как сторонний наблюдатель. Его взгляду открылся упавший на колени мальчонка, который ждал, когда же белый пластиковый пакет объяснит ему необъяснимое. Будь у Кристофера выбор: сделать так, чтобы все происходящее обернулось реальностью или же безумием, он бы выбрал безумие. Конечно, мама бы тогда распереживалась, что у нее безумный сын, который пошел в ее безумного покойного мужа, но по крайней мере в таком случае ей бы ничто не угрожало.