Воображаемые девушки - стр. 19
Я привыкла, что дома люди знали Руби, забрасывали меня вопросами о ней, например, говорили, что как-то обсуждали с ней старые французские фильмы, и спрашивали, упоминала ли она об этом и нравится ли ей Годар? Рассказывали о том, что она заправила их машину в прошлый вторник; что она запретила им курить, но они не возражали; что много лет назад Руби видела их живое выступление в старом отеле «Рейнклифф» и потом, после шоу, они разрешили ей погреметь на ударной установке.
Пенсильвания была странным штатом. Никто здесь не знал Руби.
– Удивительно, что до этого она ни разу не приезжала к нам, а тут вдруг объявилась, – сказала моя мачеха.
– Да, наверное. Но в этом вся Руби.
– Мы приглашали ее на Рождество – она не приехала.
– Ей не нравится Рождество. Руби говорит, оно слишком банальное. Ко всему прочему, она терпеть не может сочетание красного с зеленым.
– Она никогда не звонила…
– У Руби есть такая штука в ухе. От телефонов она жужжит. Я не против, что она пишет мне вместо того, чтобы позвонить. Я знаю про ее ухо.
Защищать сестру было естественным порывом. Обычно никто не задавал таких вопросов о Руби, но, похоже, у меня были заготовлены ответы на всякий случай.
Однако моя мачеха не отступала.
– Она вдруг ни с того ни с сего приехала сюда, без предупреждения, появилась на нашем пороге в этой… прости, комбинации? Она что, даже не потрудилась утром одеться как следует? А потом промаршировала к твоему отцу и заявила, что забирает тебя с собой. Вот так запросто?
– Угу. Как я уже сказала, в этом вся Руби.
– И она даже не поинтересовалась у тебя, хочешь ли ты уехать вместе с ней? – продолжала допытываться мачеха.
(Не поинтересовалась.)
– Ей не приходило в голову, что ты переехала жить к нам по определенным причинам?
(Причины были… но какие?)
– И почему именно сейчас? Почему сегодня?
(Об этом я тоже Руби не спрашивала.)
– Хлоя?
Руби не было рядом, чтобы подсказать мне, что говорить, или чтобы напомнить, чего я хотела. Может, ей все-таки стоило подготовить меня, прежде чем отправляться к моему отцу.
Я знала лишь одно: она вдруг оказалась в Пенсильвании, в моем фургоне, в толстовке с капюшоном поверх летней комбинации, с новыми веснушками на носу, на лбу те самые розовые очки, которые я стащила и которые она вернула себе. Она стояла там, посасывала через трубочку пунш из тропических фруктов, который отыскала в моем мини-холодильнике, а я так и не смогла решить, что чувствовала по этому поводу.
Хотелось ли мне уехать вместе с ней?
Если бы мне разрешили уехать вместе с ней, я бы поехала?
Но я не успела ответить, потому что из кабинета отца вышла Руби. Кабинет находился в подвале дома, обшитого деревянными панелями и освещаемого тусклыми лампочками, отчего возникало ощущение, что мы затерялись в каком-то незнакомом лесу и со всех сторон нас окружали ставшие плоскими деревья.