Волжская рапсодия - стр. 7
Кто-то дернул Дмитрия за рукав пиджака. Он, еще не придя в себя от видения наяву, с удивлением узрел перед собой лицо дочери: «Странно: как это я оказался у скамеек перед сценой?» Дана сидела с краю на втором ряду. Двумя руками притянув отца, усадила на свободное место рядом с собой и шепнула на ухо:
– Че ты так долго-то? Щас финал уже будет.
Дмитрий не ответил. Взглянул на пианистку. Ниспадающие волнистые пряди полностью закрывали ее лицо. А он очень хотел увидеть то, что оно сейчас выражает. Именно сейчас. И не только лицо, а всю ее хотел он видеть! Как 3D-модель, которую можно держать в руках и рассматривать. Глаза. Нос. Губы. Шею. Грудь. Живот… Несвоевременную мысль о том, что он жаждет видеть пианистку обнаженной, мгновенно унесло мощным оркестровым потоком. Мелодия упруго замаршировала, потом растворилась в легком пассажном движении и почти сразу закачалась на волнах фортепианных переливов легкой лодочкой.
Зазвучали требовательные валторны, очерчивая рельефный горный пейзаж. Дмитрий отчетливо увидел, как вспышки молнии насквозь пронизывали черное южное небо, вонзая острые копья в расщелины скал. Гул морских волн соединялся с громовыми раскатами, вселяя тревогу, граничащую с животным страхом перед величием разгневанной стихии.
Дмитрий встал. Прошел к последнему зрительному ряду и остановился. Он хотел увидеть всю сцену в объеме: и оркестр, и пианистку. Дирижер раскачивался на возвышении. Его палочка парила в воздухе. Руки пианистки скользили по клавиатуре. Звучание рояля то сливалось с протестующими оркестровыми стонами, то яркими всполохами выделялось на фоне отдаленных возгласов деревянно-духовых инструментов. И вдруг оно понеслось в бешенном ритме, заставив сердце Дмитрия неистово колотиться.
«Невероятно! Эта музыка берет в плен. Какой масштаб! Какая стройность! Гигантским небоскребом она взирает на город с высоты птичьего полета. Живой исполин дышит, говорит с тобой, требует, злится, обижается. И прощает».
Вслед за финальными аккордами оглушительной лавиной грянули овации. Зрители встали. Дмитрий тяжело дышал. Оглянулся – площадь за ним заполнена людьми так, что яблоку негде упасть. Все скандировали «Браво!». Дмитрий не хлопал. Он во все глаза смотрел на пианистку. Она медленно встала. Поклонилась зрителям. Повернулась к оркестрантам. Поклонилась им и дирижеру и пошла к ступенькам. Спустилась, придерживая полы сверкающего в свете софитов платья, и скрылась в сумраке. Аплодисменты и крики «Браво!» и «Бис!» не смолкали. К Дмитрию подбежала Дана и закричала: