Воля цвета крови - стр. 11
Резон в словах старого шотенфеллера, конечно, имелся.
– Но где его искать? Где его берлога?
Наум Моисеевич развел руками:
– Здесь я вам не помощник. Увы, не знаю. Пижон недоверчив. Близко к себе никого не подпускает. Работает с теми, кого давно знает.
Ближе к вечеру встретились в отделе. Из окон второго этажа, где размещался отдел по борьбе с бандитизмом, через густые кроны лип просматривалась гладь Черного озера. По аллеям парка прогуливались горожане. Умиротворенно. Тихо. Царившая безмятежность была обманчивой. В городе зверствовала жестокая банда, которую следовало отыскать и обезвредить в ближайшие дни. Не было никаких гарантий, что сегодняшним вечером бандиты не проявят себя самым зверским образом.
– Итак, давайте подытожим, что мы имеем на данный момент, – начал Виталий Викторович. – А имеем мы следующее. Первое: Пижон, хоть и молод – ему лет двадцать пять или немного больше – не новичок в воровских делах, если промышляет грабежами с сорок третьего года. Да и то, – глянул на капитана Рожнова майор Щелкунов, – это старец твой Лука узнал о нем только в сорок третьем году. Может, у Пижона еще раньше были нелады с законом… Сначала, как водится, по мелочам промышлял, рубли сшибал где-нибудь на рынках. Потом дошел до подделки документов. Затем заматерел – стал грабить и совершать налеты на склады и магазины. И вот – последнее дело, принесшее огромный куш в двести восемнадцать тысяч рублей. Как думаешь, Валентин, он на этом успокоится? – снова посмотрел на старшего опера майор. На что капитан Рожнов твердо ответил:
– Нет. Не успокоится. На мой взгляд, наоборот, он только вошел во вкус больших денег.
– Вот и я думаю, что нет, – согласился с Валентином Щелкунов. – Заигрался этот наш Пижон. Нравится ему разные личины на себя надевать. Игра это у него такая занятная. То он деятель искусства, художник, понимаешь, то морской капитан, ненадолго вернувшийся из дальних плаваний в город и решивший пройтись по магазинам… Словом, артист, да и только. Талантливый, гад! К тому же, если, несмотря на свою молодость, Пижон уже давно промышляет воровством, то к настоящему времени он явно почувствовал полную безнаказанность и поверил в свою исключительность и неуязвимость. Как же, столько лет поймать не могут, а ведь он шибко-то и не скрывается! Иной ведь мог бы и не афишировать себя. И грабить так, чтобы одно с другим связать было невозможно. А этот, видишь ли – нет. Выряжусь, дескать, капитаном дальнего плавания или художником, чтобы знали, что это не кто-нибудь, а я! Один хрен, мол, вам меня не словить… Ладно, отвлеклись мы, – решил вернуться к прежнему разговору Виталий Викторович. – Значит, так: второе. Еще мы знаем, что Пижон полностью оправдывает свою кликуху. И это нам на руку, поскольку какая-никакая, но это примета, что он одевается как франт. На дело идет под кого-либо наряженный: то под морского капитана, то под ученого или артиста, то в облике художника. Это не только форс воровской. Это еще чтобы свидетели, если таковые будут, больше внимания на одежду обращали, нежели на внешность. Так уж устроена человеческая психика: в напряженные моменты жизни особое внимание обращать на детали, которые как бы «кричат». Поэтому и вахтер в институте, и младший научный сотрудник, куривший у входа, больше внимания обратили на желтую беретку преступника и замшевый пиджак, нежели на черты лица, походку, форму носа и прочее. И вряд ли он поменяет свой почерк. Это уже характер, судьба, если хотите… Третье: коли никто из блатных не знает, где логово этого Пижона, стало быть, компанию он с фартовыми не водит, держится особняком. И небо коптит сам по себе, а не в компании. Полагаю, что и его хороводные не подозревают, где у него лежбище. И это для нас не самый-самый хороший расклад… И последнее. Я тут еще по своим каналам узнавал про этого Пижона… Рассказали кое-что интересное… Оказывается, он много набедокурил в нашем городе: это убийства, разбои, ограбления, грабежи… Все эти сведения о криминальных делах осели в разных городских отделениях, может, некоторые уже и в архив сданы за отсутствием улик и подозреваемых. И наша задача состоит в том, – Виталий Викторович выразительно посмотрел на Валентина Рожнова, – все эти дела вспомнить, изъять из разных отделений и архивов и объединить в одно производство. Известно, что налеты на продуктовые склады совершены Пижоном еще во время войны, два из этих складов находятся на Левопроточной улице, а один – в Мокрой слободе. Начиная с сорок шестого года, как в городе появились коммерческие магазины и рестораны, Пижон стал грабить и их. Один из коммерческих магазинов – продуктовый – находится на улице Щапова. Там и сейчас продуктовый магазин, только уже не коммерческий, – уточнил майор Щелкунов. – В сорок седьмом году, ближе к середине декабря, он со своими подельниками взял на Фрунзе сберкассу. Три жизни с собой унес, кроме денег. В этом году за ним и его бандой – продовольственный склад на Протоке и два промтоварных магазина. Где – это надо уточнить, – посмотрел на Рожнова Виталий Викторович, и Валентин понимающе кивнул. – Ну, вот пока все, что мы знаем, – подвел итог разговора майор. – Сам видишь, работы непочатый край, и делать ее надлежит нам с тобой, и не откладывая…