Вольтерьянцы и вольтерьянки - стр. 12

Прошло еще два года. Ксенопонт Петропавлович стал подумывать о переводе юношей из военного дела в дипломатическое ведомство. Не чинами, не орденами крепнет сейчас персона, а причастностью к большим умам, к просвещенью нравов, к банковским операциям, солидным вложениям. И тут как раз в высоких, если не сказать высочайших, сферах Двора возникло секретнейшее дело, главой которого был поставлен шестидесятилетний вельможа, воин и надежнейший агент, путешественник столь основательный, что снискал себе репутасию «Марко Поло Российского», писатель утопий и авантюрист, светский лион и немножко бандит, как всякий контрбандит проседает быть, сам Его сиятельство Афсиомский.

Паки приходится просить пардона у читателя за новую невольную «таинственность». Мы не раскрываем сего «секретнейшего дела» токмо лишь потому, что сами его пока не знаем, а вовсе не завлекательности ради. Осмеливаемся напомнить, что ушли мы от прямого изложения только лишь для раскрытия первой «таинственности», вот именно связанной с каретой. Теперь уже ясно, кто едет в этой карете и куда направляется. Вот именно во Францию неторопливо, солидно и надежно катит экипаж, в который каждое утро после очередного ночлега садится этот не очень-то уже русский господин в немного длинноватом парике, но зато в исключительно модных очках и с первым томом «Энциклопедии», кою решено было во время путешествия не токмо прочесть, но и перечесть, то есть в оную вникнуть.

Афсиомский готовился к делу загодя, обстоятельно, учитывая всяческие подробности. К числу подробностей относилась и его опека над будущими дипломатами Лесковым и Земсковым. Их приняли на подготовку в секретную экспедицию правительства, а за несколько дней до выезда основной делегации отправили верхами в Париж. Предполагалось, что уноши прибудут туда за неделю до «кареты» и, пользуясь своими располагающимися внешностями, великолепным с точки зрения «экспедиции» знанием французского лянга и прочими благосклонностями, проведут подготовку к приезду графа, встретятся с нужными людьми, а главное, покажут самих себя, новое поколение российских европейцев, а не каких-нибудь свинтусов, кои рисуются в Париже при слове «русский». И вот такой едва не получился афронт: едва не наехал строгий граф на своих быстролетных гонцов, пребывавших в приятственнейшем размягчении в обществе, собиравшемся играть воланы. Можно лишь представить себе гнев государственного посланника, прокати его карета незамеченной еще сотню саженей до «Лион Д’Ора», куда, собственно говоря, и направлялся он для фриштика и разговора с паном Шпрехтом-Пташеком-Злотовским. При всем своем пристрастии к младой рязанской поросли небось вознамерился бы поднять на оную трость. К счастью, ничего не заметил, кроме двух быстро улепетывающих всадников. Уж не пруссаки ли опять хитрят, подумал он, но мысль эту временно отставил.