Волшебница на грани - стр. 25
Он и ударил. Только я поняла это лишь сейчас. Тогда я просто почувствовала себя глупой провинциалкой, которая не знает, как ей себя вести с таким рафинированным джентльменом, который взял ее в жены.
- Странный какой-то, - покачал головой Генрих.
- А вы достали для меня гаремин, - сказала я. – И вас это не смутило и не унизило.
Генрих едва заметно нахмурился.
- Странный у вас мир, - ответил он. - Не знаю, почему это должно меня унизить.
- У нас просто странные люди, - заметила я, стараясь говорить как можно непринужденнее. – Приходят, например, к ведьме, чтобы она приворожила мужа. А муж тем временем изменяет со дня свадьбы. Вот что тут можно делать?
- Уходить, - ответил Генрих. Мимо паренек в желто-зеленом полосатом халате и колпаке катил тележку с тем, что могло быть только сладостями; Генрих махнул ему, и вскоре мы сели на скамейку с пирожными в руках. – У нас не одобряются разводы, это так, но измену никто не терпит.
- А у нас считается, что женщина должна понимать, прощать и искать ошибки в себе. И они приходят ко мне, чтобы я им помогла, - пирожное оказалось настолько сладким, что я невольно зажмурилась. Генрих пожал плечами.
- У нас смотрят на брак как на договор. Измена – нарушение договора, и никаких дел с нарушителем уже никто иметь не станет.
Несколько минут мы молчали. Потом Генрих улыбнулся и произнес:
- Я вам очень благодарен, Людмила. Очень. Вы меня накормили, хотя сами были голодны. Вы меня вытащили из клетки. Я… - Генрих посмотрел на меня чуть ли не смущенно. – Я не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту. Но если я смогу что-то сделать для вас, то сделаю.
Мне сделалось настолько спокойно и легко, что я не знала, что тут можно ответить. И ответила первое, что пришло мне в голову:
- Я не сделала ничего особенного, Генрих. Правда.
Мне было… странно. Я давно никому не рассказывала о себе. Особенно так много.
- Вы сделали, - Генрих выбросил обертку от пирожного в корзину для мусора и добавил: - Не старайтесь уменьшить свои дела. У вас все равно не получится. И не сердитесь на меня, если я сказал что-то не так. Я отвык от людей.
- Все в порядке, - улыбнулась я.
- Знаете, я даже перестал верить, что однажды буду вот так сидеть на набережной, - признался Генрих. – Свободным. С красивой девушкой рядом.
- Как вы думаете, почему Андерс все-таки оставил вас в живых? – спросила я. Разговор начал уходить в опасную плоскость, и надо было вернуть его в прежнее русло.
Не люблю говорить о чувствах. Просто не люблю. В свое время они слишком дорого мне обошлись.
- Даже не знаю. Я много думал об этом, но так и не пришел ни к какому выводу.