Волот - стр. 4
Пассарион был верующим, и крестил меня. В обход стереотипам, оборотни в церквях не горят, от святой воды в зверьё не оборачиваются. И я до двадцати лет, пока не отделился от бабушки и не поступил на медицинский факультет человеческого университета, каждый день ходил на службы в храм. Серьёзно, не шучу.
— Его девку будут звать Верой, — гоготал рядом Еремей Лют. — Он за веру готов убить.
— А я, между прочим, не вижу ничего плохого в том, что Ярослав Ильич верующий, — заявила Лилея Ручей.
Васька Злыдень вообще молчал на этот счёт.
— Но я даже не знаю, — напрашивался на неприятности Ерёма, — он с кобылой переписывается. Будет ли толк от такого волка и его монашеского образа жизни?
С кобылой… с кобылой.
Если у вас папа волк, а мама кобыла, то вы – Демон. Урод безмозглый, жрущий всё что под руку попадёт. Ваша судьба быть убитым Убийцами Демонов или съеденным сородичами.
Это я к тому, что оборотни с разными зверями не должны даже целоваться. За километр обходить друг друга. Никакой любви, убить можно, съесть и трахнуть нельзя.
Я законы соблюдал всегда. Не моя идея переписываться с девушкой из другого оборотного племени. Дед мой, славящийся хитростью, посоветовал начать общаться, чтобы быть в курсе, что в табуне происходит.
Я ж не знал, что меня так затянет!
У неё грудь пятого размера, морда правда лошадиная. Зато запала на меня так, что не отстаёт. У них красавцев в табуне только Владька Серый единорог и Боня Золотой единорог, остальные кони с вытянутыми мордами и в улыбках каждый зуб с силикатный кирпич размером. Лошади, бля, натуральные. Так что девушка Ника по восемь сообщений в день строчила, я мог не отвечать. Она всё равно никуда не девалась, моя страшная.
— А едем мы за кем? — очухалась Лилея на заднем сиденье. — Мне ничего не сказали.
— Да, какую-то бабу из психушки забирать, — отзывался Ерёма. — Наша родная, свихнулась типа. И, кажется, я знаю о ком речь. Либо Снежана, либо Жанна.
— Жанна, — сказал я и свернул с трассы ближе к заправке, там был шиномонтаж. Нужно подкачать колёса.
— Спящее племя, — рассказывал Ерёма. — Она не знала, что родилась оборотнем. Мамочка звала Жу-Жу.
Парочка дебилов за моей спиной загоготала в два голоса.
В мире людей холодно. Лес не такой густой и высокий, как у нас. Запахи другие. Солнце уже встало, но ни один луч на землю не упал, небо затянуто серыми тучами. Мрачно, но мне нравилось. Подморозило серьёзно, асфальт покрыт инеем, лужи у поребрика охвачены сахарной коркой льда. И осенние листья, как изогнутые сухие чипсы валялись на увядшей траве. На них застыли льдинки.