Волоколамское шоссе - стр. 88
– По местам! Зарядить и доложить!
Затем Кубаренко – живое око скрытых в лесу пушек – указывает координаты. Чей-то голос повторяет. Теперь медленно поворачиваются орудийные стволы. А время идет, время идет…
Наконец слышится:
– Готово!
И следом команда Кубаренко:
– Два снаряда, беглый огонь!
И опять молчание, нет уставных слов об исполнении, опять уходят секунды… Видимо, все-таки что-то не готово. Быстрее, быстрее же, черт побери! И вдруг это слово раздается в трубку. Кубаренко кричит:
– Быстрее!
Я вмешиваюсь:
– Кубаренко, что там?
– Немцы приготовляются, товарищ комбат, надевают ранцы, надевают каски…
И он кричит:
– Огневая!
– Я!
– Быстрее!
– Принимай! Выстрел! Выстрел! Очередь!
Среди непрестанных ударов, которые тупо бьют в уши, не различишь наших выстрелов, но снаряды выпущены, снаряды летят – пока только пристрелочные, пока только два. Кубаренко сейчас увидит разрывы. Далеко ли от цели? А может быть, сразу – в точку? Ведь бывает же, бывает же так.
Нет! Кубаренко корректирует:
– Прицел больше один. Правее ноль…
И вдруг сильный треск в мембране. И фраза перерублена.
– Кубаренко!
Ответа нет.
– Кубаренко!
Безмолвие… Правее ноль. Ноль девять? Ноль три? Или, может быть, ноль-ноль три?
У нас много снарядов, у нас восемь пушек, но в этот момент, когда они нужней всего, проклятая случайность боя сделала их незрячими.
Дежурный артиллерийской связи уже выбежал на линию, но время уходит.
Это не был, однако, обрыв связи. Несчастье оказалось тяжелее.
Меня позвали к другому телефону. С командного пункта второй роты опять говорил Муратов, маленький татарин, который весело отвечал несколько минут назад. Теперь голос его был растерянным.
– Товарищ комбат, командир роты ранен.
– Куда? Тяжело?
– Не знаю… еще не принесли… Там и другие – не знаю, убиты или ранены.
– Где там?
– На наблюдательном… Отсюда все пошли – выносить командира и других… а меня оставили… велели вам звонить.
– Что же там… произошло… на наблюдательном?
Я с усилием выговорил это, уже зная, что обрушилась страшная беда.
– Разбит…
Я молчал. Пообождав, Муратов жалобно спросил:
– Куда мне, товарищ комбат, теперь? С кем мы теперь?
Я ощутил сиротливость бойца, оставшегося без командира.
Вот-вот грохот сменится жуткой тишиной, вот-вот немецкая пехота, сосредоточенная для атаки, пойдет через реку, а наблюдательный пункт разбит, пушки ослепли, и в роте нет командира.
Я сказал:
– Собери, Муратов, связных. Пусть передадут по взводам: лейтенант Севрюков ранен; на ротном командном пункте вместо него комбат. Сейчас буду у вас.
Положив трубку, я приказал начальнику штаба Рахимову: