Волоколамское шоссе - стр. 69

В общих чертах я знал обстановку. Ось немецкого удара осталась той же, что была шестнадцатого. Подтянув силы, немцы продвинулись. Двумя-тремя дивизиями, в том числе и танковой, они вырвались на мощеную дорогу Можайск – Волоколамск, на так называемую «рокаду» (запишите в скобках: рокадой именуется дорога, идущая параллельно линии фронта), на рокаду, пролегающую за нашими плечами. Вырвались и повернули на Волоколамск.

Наш батальон заслонял войска, дерущиеся на рокаде, от удара во фланг и в тыл. Но немцы не приближались к нам. По-прежнему меж нами и противником лежала пустынная промежуточная полоса шириной двенадцать – пятнадцать километров.

Двадцатого октября Донских позвонил в неурочный час.

– Товарищ комбат, идет грузовая машина. Немецкая пехота.

– Одна машина?

– Да.

– Пропусти.

Через несколько минут Донских снова вызвал меня.

– Товарищ комбат, показалась колонна машин. Тоже с пехотой.

– Сколько?

– Хвоста не видим. Пока десять. Виноват, сейчас передали: еще две.

– Ну, Донских… – сказал я.

– Не растеряйся? – закончил фразу Донских, и я в трубку услышал, как он перевел дыхание. – Так, товарищ комбат?

– Так.

– Есть, товарищ комбат. Не пропустим, товарищ комбат…

Донских ушел. А я по-прежнему прижимал к уху трубку. На другом конце провода, который был скрыт под землей, находился связной, который доносил мне о том, что происходило. Слух обострился. Я воспринимал не только слова, но и оттенки тона, каким они сказаны. В штабном блиндаже, за восемь километров от взвода, я будто видел то, что видел из окопа связной.

Длинные открытые грузовики медленно двигались по дороге, в эти дни опять схваченной морозцем, затвердевшей, чуть присыпанной ранним октябрьским снегом. На скамейках, устроенных по бортам и посреди кузова, сидели немецкие солдаты с винтовками и автоматами. Теперь это кажется почти невероятным, но тогда, под Москвой, в октябре тысяча девятьсот сорок первого года, немцы совершали наступательный марш иногда вот так: без разведки, без патрулей, без бокового охранения, с удобствами, в грузовиках, уверенные, что при встрече сумеют погнать «руса».

А «рус» лежал на опушке, не отрывая взгляда от людей в зеленоватых шинелях, в зеленоватых пилотках, кативших по нашей земле, как господа, – лежал, затаившись, сжимая взведенную винтовку, ожидая команды «огонь!».

Показалось: в мембране что-то щелкнуло. У меня вырвалось:

– Ну, что там?

Щелкнуло еще раз.

– Что там? – повторил я.

– Стреляем, товарищ комбат. И я бью, товарищ комбат.

– Залпами?

– Да, по команде, товарищ комбат.

– А немцы?

Потянулось нестерпимо долгое молчание.