Волны, в которых мы утонули - стр. 22
Я опустила голову. Я поняла, о чем именно она спрашивает. Незнакомец не насиловал меня физически. Но все же, честно говоря, он изнасиловал меня почти всеми возможными способами. Он изнасиловал мое детство.
Мою юность.
Мой голос.
Я стала свидетелем его ужасного деяния, и он попытался убить и меня – и он так много украл у меня. Он украл такую большую часть моей души.
Но для мамы я покачала головой. Нет. Он не изнасиловал меня физически.
Мама вздохнула с облегчением, а потом безудержно разрыдалась. Она закрыла лицо руками, ее тело сильно трясло, было трудно понять, что она говорит.
– Почему ты молчишь? – спросила она.
Потому что мне больше нечего сказать.
– Думаю, на сегодня хватит, Кэти, – сказал голос.
Я подняла глаза и увидела, что папа стоит в дверях и смотрит на нас с мамой. Должно быть, он пришел с работы пораньше, чтобы позаботиться о ней. Мама всегда справлялась лучше, когда он был рядом.
Она подошла к нему, и через несколько секунд папины руки обвились вокруг ее крошечного тела. Он что-то мягко прошептал ей на ухо, и, похоже, это были те самые слова. Мама перестала плакать и кивнула.
Через несколько минут она сказала, что ей нужно подышать свежим воздухом, и вышла из комнаты.
Папа подошел ко мне, опустился на колени и одарил своей лучшей кривой улыбкой.
– Мэгги Мэй?
Да, папа?
– Земля вертится, потому что твое сердце бьется, – заверил меня он. Он коснулся моего носа своим. – Все будет в порядке. Знаешь почему?
Я покачала головой, и он продолжил:
– Потому что мы никогда не остаемся одни. У тебя есть семья. Мы тебя любим и всегда будем рядом. Поняла, дочка?
Поняла, папа.
Он улыбнулся, как будто услышал слова, которые я не произнесла вслух.
– Хочешь, вечером мы съездим за замороженным йогуртом? Мне кажется, будет полезно съездить развеяться. Что скажешь?
Да.
Он улыбнулся шире, как будто снова понял меня.
Может быть, родители всегда знают, о чем думают их дети. Может быть, это какое-то шестое чувство. Я была благодарна папе за его сверхспособности.
Он ушел проверить, как мама, а я осталась сидеть на кровати в их комнате, позволив себе утонуть в мягкости матраса. Я легла на спину, свесив ноги с края кровати, и закрыла глаза. В последнее время мой слух все отчетливее улавливал каждый звук, который до меня доносился. Я слышала, как шелестят на ветру яблони на заднем дворе, как жужжит муха в ванной.
Мои глаза распахнулись даже раньше, чем слова слетели с губ Брукса. Я услышала, как он мягко подходит ко мне. Кельвин всегда ходил тяжело, будто шагая всем своим весом, а шаги Брукса были гораздо мягче, как будто он ходил по дому на цыпочках. Интересно, он всегда так ходил или начал двигаться так аккуратно только в последние несколько дней? Я бы солгала, если бы сказала, что никогда раньше не слышала звука его шагов. Интересно, сколько всего люди упускают из виду, когда слишком много болтают?