Волнолом - стр. 35

Дрожки отчаянно дребезжали, пересчитывая булыжники под колесами. Конечно, Роберт мог бы нанять экипаж побогаче и покомфортнее, но у него были свои резоны. Он никогда не упускал случая прозондировать настроения в обществе, а проще говоря – послушать местные сплетни. А этот кучер – белобрысый парень с хитрющей физиономией – показался наиболее перспективным источником.

Роберт вообще полагал, что общение с людьми из низов бывает весьма полезным. Он даже одеваться старался проще, особенно когда ехал в провинцию. Кронпринц посмеивался над этой его привычкой: «Барон, кого вы пытаетесь обмануть? Хоть в рубище обрядитесь – за своего не примут. У вас на лице написано: аристократ в пятнадцатом поколении». Роберт не обижался. Сойти «за своего» он, собственно, не надеялся, просто хотел чуть-чуть сократить дистанцию.

Вертя головой, он подмечал детали. Город небольшой, но зажиточный. В центре на каждом шагу – бытовая светопись. Чернильное мерцание под входом в ювелирную лавку – сигнал тревоги на случай, если полезут воры. Простенькие штрихи на оконных рамах в особняках – чтобы не залетали мухи и комары. Светоносная нить у богатой дамы на шляпке – не то от жары, не то от мигрени. Отметины на витринах, заставляющие бросить лишний взгляд на товар. И еще амулеты – спрятаны у прохожих в карманах и под одеждой, но темный свет просачивается сквозь ткань.

Обычный человек, разумеется, ничего этого просто не разглядел бы. Но барон фон Вальдхорн не относился к обычным людям. Он был аристократом из Стеклянного Дома, и способность к восприятию светописи имелась у него от рождения.

Между тем богатые кварталы остались позади. Булыжная мостовая закончилась, а вместе с нею – дребезжание и тряска. Дрожки покатились по немощеной улице, присыпанной мягкой пылью. Барон вздохнул с облегчением – путешествие становилось приятным. Тем более что и солнце решило дать городу короткую передышку, укрывшись за пухлым облаком.

Чем ближе к окраине, тем реже встречалась светопись. Так, мелькали иногда кустарные насечки на притолоках, едва способные сохранить крохотную чернильную искру. Наивные хозяева полагали, что это защитит от порчи, сглаза и незваных гостей. Впрочем, как подумалось Роберту, вера в такую защиту сама по себе оказывает благотворное (терапевтическое, если угодно) воздействие.

Пыльная лента дороги монотонно разматывалась, тянулась за город. Проползли мимо последние деревянные домики с огородами. Старый лохматый пес, лежавший в тени огромного вяза, поднял голову и приоткрыл пасть, собираясь гавкнуть, но передумал и лишь проводил повозку укоризненным взглядом.