Волнолом - стр. 11
Либхольц тем временем объяснял генералу:
– В аптеке побеги просуществовали недолго. Проросли и сразу распались, рассыпались в прах. Остались только нанесенные раны. Здесь же канал, как я уже говорил коллегам, стабилен. Он сохранился даже после того, как завершился выброс. Поэтому колючки тоже остались.
– Преступник хотел, чтобы жертвы умирали в мучениях?
– Не думаю. Вряд ли он выращивал шипы специально. Это, скорее, побочный эффект от переизбытка энергии. Пропускная способность канала просто невероятна.
– И поток был весь направлен на жертву?
– Да. Как и там, в аптеке.
– Так почему же убийца выбрал такой энергозатратный способ?
– Трудно судить, герр генерал…
– И все-таки. Гипотезы, версии?
Генрих подумал, что ему все-таки не помешает присесть. Обернулся, оглядел другой конец коридора. Там колючие кусты росли редко – всего штук семь или восемь. Одна из дверей была приоткрыта. Он подошел, заглянул. Это оказался рабочий кабинет хозяина дома. Внутри не было ни души – видимо, предварительный осмотр уже завершился.
Шагнув через порог, он ощутил некоторую зависть. И тут же сконфузился, вспомнив, кому завидует. Но все же следовало признать – старик Штрангль умел устраиваться с комфортом.
На полу, от одной стены до другой, раскинулся ковер оттенка топленого молока – такой ворсистый и мягкий, что казалось, будто это цельная шкура неведомого животного. Хотя пушных зверей такого размера в ойкумене вроде бы не водилось. Разве что где-нибудь в полумифических землях, на самых отдаленных задворках Зимней империи, куда нормальным людям все равно не добраться.
На стене слева – гобелен с водопадом и мшистыми зелеными скалами. Детали, вплоть до мельчайших капель, вытканы с поразительным тщанием – кажется, еще секунда, и брызги полетят в комнату. Наверняка в изображение вплетены светоносные нити, которые сами по себе не видны, но усиливают эффект. Напротив – массивный письменный стол из темного свилеватого дерева. Лампа с уютным абажуром, бронзовое пресс-папье с фигуркой морского змея; огромный раскрытый фолиант с иллюстрациями; чернильница, блокнот с золотым пером.
Книжные шкафы – монументальные, до самого потолка. Разноцветные тисненые корешки, веселые блики на дверцах. И даже зимнее небо за чистейшим стеклом окна выглядит опрятно и по-домашнему.
Генрих обошел стол и опустился в кресло. Сразу же стало легче, пульсация в висках прекратилась, и мысли больше не прыгали как безумные. Впрочем, и здесь, скорее всего, помогла бытовая светопись – например, успокаивающий узор на обивке. Незаменимая вещь для кабинетных трудяг – жаль только, цена вызывает оторопь. Чтобы позволить себе такое приобретение, надо быть бароном с родовым замком или фабрикантом с концессией от Железного Дома. Ну или написать королевскую биографию, выдержанную в верном ключе.