Вольнодумцы - стр. 3
Говоря об этом, Вера неизменно вздыхала и качала головой.
Скоро ли Вера посвятит Лизу в то, что с ней случилось? Об этом они не говорили.
Лиза, её нрав, повадки, всегда импонировала ему. Он жалел, что теперь у неё с родителями всё так напряжённо. Но дело молодое. Может быть, ему не хватало всю жизнь этого раннего бунта против старших?
И вот он едет в поезде в Москву, а сестра осталась в Самаре, больная, несчастная, удручённая, ищущая силы для борьбы.
По купе бродил сон, подстерегал его, высматривал как добычу, подбрасывал воображению свои заставки. Привиделась волжская набережная в Самаре, одно из немногих там мест, не лишённых изящества. Парапет вдруг разомкнулся и медленно, как в рапидной съёмке, обрушился в Волгу, разбрасывая шумные и сильные брызги, обладающие фантастической силой и сметающие все строения на берегу – от прибрежных палаток до высоких домов. А зелёная полоска острова вдалеке с нереальной скоростью разрослась почти до неба, целиком закрыв его собой. Его засасывало болото вязкой дрёмы, кошмар пугал, походил на модный апокалиптический кинопроект, веки его тяжелели, он, засыпая, всё же силился вернуться в реальность, но беспомощно проигрывал в этой битве. Если бы не голос проводницы, он бы проснулся, возможно, только утром.
– Чай, пожалуйста. – Женщина, не обратив внимания, что пассажир спит, зашла в купе, включила свет и поставила на стол стакан в алюминиевом подстаканнике.
Он открыл глаза. Ужас разрушения не отпускал. Купе, проводница, весь антураж – совершенно незнакомы. Где он? Секунды текли, он застрял между сном и явью. Наконец всё встало на свои места.
Проводница оглядывала его, как ему показалось, с насмешливым осуждением. «Вот, мол, заказал чай, а сам дрыхнет».
– Восемьдесят рублей.
Он сунул руку в боковой карман брюк, нащупал тонкую пачку, вытащил её, отделил сильно смявшуюся сторублёвку и дал проводнице. Она сообщила, что сдачу потом принесёт, он отрицательно замотал головой: не нужно.
– Скажите, а вагон-ресторан работает?
– Работает, а чего же ему не работать? – Доблестная служащая РЖД улыбнулась, на секунду обнажив золотую коронку.
– До каких?
– Надраться все успевают. – Она явно претендовала на панибратство.
Судя по запаху, не исключено, что сама уже дёрнула. Хотя вряд ли. Сейчас с этим строго у них. Это в девяностые они и сами пили, и продавали, и пассажиров за мзду брали в своё купе. Просто такая тётка попалась, любящая позубоскалить.
Она вышла, оставив дверь в купе чуть приоткрытой.
Он сделал глоток, обжёгся, решил подождать, пока остынет. Вкус лимона куда-то потерялся.