Волков-блюз - стр. 33
– Как обычно, – ответил я. – Мать выбрала перспективных девочек в нашей школе и провела переговоры с их родителями. В итоге осталась одна – она устраивала мою мать, а я устраивал ее родителей. С сексом проблем не было, дядья мне все рассказали, как что делать, чего ни в коем случае не делать. Радости поначалу тоже особой не было, как-то пресно, что ли… Обязаловка. Потом научились получать немножко радости. Я – точно, она вроде бы тоже. Однажды ко мне приходила тетушка, сказала, чтобы я во время секса одну вещь не делал, а другую – наоборот, делал обязательно. Как-то так…
Гоша Володиевич тяжело вздохнул. Я чувствовал, что у него есть еще вопросы, но он стесняется их задавать. И тогда я спросил:
– А во время Блеска у вас было?
Гоша кивнул:
– У нее ведь синдром Раута-Трапса, Блеск в любой момент может начаться. Регулярный секс снял проблему отчасти, но не полностью. Несколько раз было. Ужас! Я вообще себя не контролирую, тело само решает, один раз она мне губу порвала, в другой – я ей ребро сломал.
– А удовольствие? Ну, от секса?
– Какое там! – махнул рукой Гоша Володиевич. – Никакого удовольствия, только боль, вина, сочувствие… Каждый раз очень тяжело переживали, особенно она, приходилось убеждать, что все нормально, не брошу, переживем.
Мы попрощались, затем я посмотрел на Айранэ, прижал ладонь к стеклу, убрал и некоторое время смотрел на свой отпечаток. Заболела голова – видимо, это было «раннее похмелье», о котором меня когда-то предупреждал дядя Лёня: когда выпьешь, но не допьешь, а потом такой вот «недопитый» еще несколько часов бодрствуешь.
Я вышел из больницы в смешанных чувствах. Для Гоши Володиевича секс с женой под Блеском был ужасен, возможно, потому, что он терял контроль над собой. Я – если быть совсем честным – никогда себя не контролировал. Более того, меня все время контролировали снаружи, вся моя жизнь была бегом от стенки до стенки в замкнутом пространстве.
А во время Блеска Раннэ я вырвался из клетки, был вне правил, в какой-то мере – свободен. И может быть, поэтому с Раннэ почувствовал удовольствие так ярко. А может, и вправду это какая-то перверсия и я извращенец?
Дома меня никто не ждал, записок не было, я разделся, приготовил одежду на завтра и лег спать.
Боялся, что головная боль не позволит уснуть быстро, но на удивление, едва коснувшись головой подушки, я уже спал.
Разбудил меня звонок телефона. Саня Никитыч скороговоркой потребовал, чтобы я ехал в Ивановскую коммуну – одно из мест, где воспитывался мужской молодняк. Впрочем, там же, имея шанс ни разу не встретить ни единой женщины, многие проживали всю жизнь.