Волков-блюз - стр. 10
Никто не запрещает мужчинам заходить на женскую половину, а женщинам – на мужскую. Не важно, работа это, или дом, или, может, просто какое-то общественное пространство.
Но, проходя сквозь границу, подчас невидимую, хотя и всегда явную, ты словно кровью расписываешься в том, что у тебя есть дело к людям противоположного пола и оно достаточно срочное и важное для того, чтобы нарушить устоявшееся течение их жизни своим присутствием.
– БатюТвоегоЧеПугаешь! – скороговоркой на высокой речи рявкнула Траана, стоящая у ксерокса с кипой документов.
Она занималась юридическими вопросами редакции, причем как женскими, так и мужскими: у нее был диплом заочно оконченного мужского юридического факультета. В интернете, где она чаще всего и вела дела, ее не страшил никто – да хоть даже сам господин президент!
А в реале зашедший с мужской половины коллега мог вызвать инфаркт.
– Где Алаяна? – уточнил я, вежливо ускорив речь.
– Тристаседьмой, тренингведет, – чуть замедлилась Траана. – ЩаПостойСекунду.
А потом набрала воздуха в легкие и на грани ультразвука, так, что у меня едва не разорвало барабанные перепонки, заорала:
– ВолодяВофисеКАлаяне!
И неодобрительно глянула на меня.
Я в ответ уставился на нее, но, вспомнив школьные уроки, на которых мы рассматривали невербальное общение диких мужчин и женщин между собой, тут же отвел взгляд. Если верить школьным учебникам, такие вот «гляделки» могли закончиться только гормональным всплеском у обоих, реже – у одного, после чего мы либо подрались бы прямо здесь, либо занялись бы сексом.
Конечно, и я, и Траана – из высшего круга. Оба всю жизнь тренируемся сдерживать в себе животное. Она замужем, и наверняка ее муж никогда не опаздывает на супружеский час, так что внезапные гормональные бури ей не грозят, а я могу распознать семь признаков своей растущей агрессии и сдержать себя.
Но лучше не провоцировать.
– О Володя. – Алаяна говорила со мной даже не на общей речи, когда женщины замедляются, а мужчины ускоряются. Она говорила на чистой низкой, правильно артикулируя и подчеркивая окончания даже четче, чем это делаем мы сами, общаясь между собой. – Что привело?
– ЖабаПровоцируетКонфликт. – Я попробовал было выговорить это максимально высоко, на женской речи, но в конце фразы позорно пустил петуха и перешел на комфортную мне «общую»: – Вы нарисовали денежную жабу с президента. Исторически это спорный символ каннибализма и ритуального сожжения ради процветания общества.
Алаяна кивнула мне, мы прошли в ее кабинет. Едва усевшись, она косо глянула на меня, усмехнувшись и тут же отведя глаза – четко по правилам, так, что я не успел даже на мгновение воспринять это как вызов.