Волки на переломе зимы - стр. 35
Он пожал плечами. Подобные теории он уже слышал. Слышал рассуждения отца об «умерших, привязанных к месту смерти». Фил говорил о таких, что они претерпевают страдания, проходят нечто вроде персонального чистилища.
Тут всплыла мысль о призраке отца Гамлета и ужасающем описании огненных мук, которые тот претерпевал. Некоторые литературоведы утверждали, что этот призрак явился прямо из ада. Но это полная чушь! Ройбен не верил в чистилище. Не верил он и в ад. Откровенно говоря, разговоры об аде он всегда находил оскорбительными. Он всегда был уверен, что люди, верующие в ад, очень мало сочувствуют тем, кто, по их мнению, должен туда попасть. А то и вовсе не сочувствуют. Скорее наоборот. Те, кто верует в адский огонь, похоже, наслаждаются мыслью о том, что эта ужасная участь суждена, в конце концов, большей части человеческой расы.
– Но что именно означает эта привязка к месту? – спросил он. – Где Марчент может находиться сейчас, в этот самый момент? Что она чувствует?
К его изумлению, Лаура на самом деле ела заказанную пищу. Быстро разрезав на несколько кусков стейк по-европейски, она моментально съела их и тут же, не переводя дыхания, перешла к тарелке со скалопини. Когда же официантка поставила перед ним заказанный сэндвич с ростбифом, он, естественно, тут же вернулся к первоочередному делу.
– Не знаю, – ответила Лаура. – Если допустить, что души существуют, то, значит, они попадают в какую-то ловушку, а может быть, каким-то образом цепляются за то, что способны видеть и слышать о нас и нашем мире.
– Очень логично… – прошептал он. И снова содрогнулся. Он ничего не мог с собою поделать.
– Знаешь, что я сделала бы на твоем месте? – вдруг сказала она и, промокнув губы салфеткой, одним глотком выпила половину колы со льдом из своего стакана. – Я постаралась бы раскрыться навстречу призраку, дать ему понять, что искренне желаю разобраться, чего же он хочет. То есть если это действительно личность Марчент Нидек, если перед тобою что-то цельное, реальное и способное чувствовать – нужно открыть свою душу. Я понимаю, что в многолюдном кафе, среди веселой публики, при ярком свете дня сказать такое очень легко, тем более что я не видела призрак, но я постаралась бы вести себя именно так.
Он кивнул.
– Ее я не боюсь. Я боюсь, что она несчастна, что она, Марчент, продолжает существовать где-то – не в лучшем из миров. Я хочу облегчить ее участь, сделать все, что в моих силах, чтобы исполнить ее желание.
– Ну, конечно!
– Как, по-твоему, может быть, что она тревожится из-за дома, из-за того, что Феликс вернулся туда, а я оставил дом за собой? Завещая мне дом, она не знала, что Феликс жив.