Волки Элм-Пойнта - стр. 22
Бекки, выскочившая из машины, тотчас сыскала Вону среди собравшихся и бросилась к нему. Детектив последовал за ней.
– Вона! Что здесь происходит? – смутилась Коннелли.
– Здравствуй, Бекки.
Вона, егерь средних лет с посеребрёнными волосами, туго затянутыми в хвост, говорил вкрадчиво, спокойно. Сунув руки в прорезиненные у канта карманы, он смиренно кивнул лейтенанту, а затем и Виктору.
– Спрашивают про Джеки. – Вона мотнул головой в сторону грудящихся поодаль людей.
– Что спрашивают?
– Они разгневаны, им не терпится найти виновника.
– Да? – спросил Плацтер, выгнув бровь. Он бросил косой взгляд на пастыря. – И что же они с ним планируют сделать?
– Вона, это Виктор Плацтер. Он…
– Да, я знаю, – ответил охотник, протянув руку Виктору. – Рад встрече.
Плацтер крепко пожал тонкую кисть лесничего. Жилистые пальцы сразу почувствовали мозолистую, плотную кожу.
– Уж позаботьтесь, чтобы убийцу поймали! – донеслось из толпы. Обернувшись, Виктор отличил бородатого Саллеса, чья плотная фигура снова выплыла из сонма. Тучный старик отнюдь не предстал ожидаемо в сутане, отличимый от остальной толпы разве что выцветшей синей ветровкой и бейсболкой. Он выставил указательный палец. – Дитя убито, а убийца до сих пор шастает среди нас.
– Не говорите так, преподобный, – взмолилась Бекки, направляясь к толпе. Вона последовал за ней. – Вы ведь знаете, что мы делаем всё, что в наших силах.
– Да? А где шериф? – раздался другой голос. – Раздаёт интервью репортёрам?
– Вечно он покрывает этих обезьян! – крикнул Саллес, махнув рукой.
Пока все спорили, Виктор, переминаясь с ноги на ногу, отвёл взгляд в сторону, рассматривая старый покосившийся трейлер, в котором жил егерь. Обнесённый сеткой, с облезлыми стенами и генератором, что бесперебойно шумел, силясь заглушить возмущения собравшихся, ветхий фургончик неумело прикрывал собой возвышающийся позади лес. Тот креп в угрозе, прорастал торчащей хвоей будто прямиком из гладкой крыши. Задняя подвеска тяжелела на груде старых кирпичей, возле входной дверки разместилась ржавая бочка с накрытой поверху решёткой-гриль. Подле неё на литом пластмассовом стуле сидел старый индеец в потрёпанной бейсболке – ещё более древней, чем он сам.
Старик поначалу глядел куда-то в никуда, замирал, хмуря брови и вслушиваясь в разговоры, и Виктору вспомнилось, как Бекки упоминала, что отец Воны – слеп. С длинными седыми волосами – равно как и сын, – и орлиным носом, престарелый индеец в застиранной жилетке сжимал кулаки и вытягивал шею на гул голосов. Набрякшие веки его то изумлённо трепыхались, то сужались в неприкрытой ярости, пока старик случайно не повернул голову в сторону чужака. Он замер. Невидящие, замеревшие дотоле в одной точке зрачки вдруг скатились в сторону, рассекая глазницу, и уставились прямиком на пришлого агента. Плацтер остановился, как и сердце его притихло, когда старческое лицо поначалу прояснилось, а затем помрачнело, словно слепые глаза внезапно обрели зрение. Виктор сделал несколько шагов в сторону толпы, и взор незрячего послушно последовал за ним. Он мог поклясться, что слепой отец Воны видел в ту самую минуту, угрюмо рассматривал его. Плацтер, прочистив горло, покосился на толпу, а затем направился к старику. Тот упорно глядел на приближающегося незнакомца, заглядывал прямиком в глаза, пока тонкие губы, рассечённые морщинами, не раскрылись.