Волк среди волков - стр. 73
Она стоит у ворот и смотрит на него, в одной руке зажаты бумажки, другою держит на поводке лающего фокстерьера. Она вконец смущена его изменившимся тоном.
– Послушайте!.. – говорит она еще раз, но в голосе ее звучит лишь тень угрозы.
– Пройдемся немного? – предлагает Пагель. – Ну вот! Не стройте из себя дурочку, дойдем вместе до угла, Лина, Трина, Стина. Я же ничего вам не сделаю здесь на улице, я все-таки не сумасшедший…
– Мне некогда, – говорит она. – Я уже давно должна была быть дома. Наша барыня…
– Вы расскажете барыне, что Шкалик вырвался, а теперь извольте слушать. Я был сейчас тут в этой вилле у важного господина, моего школьного товарища, хотел призанять у него денег…
– А сами суете деньги за ошейник моей…
– Не стройте из себя дуреху, Мици!
– Лизбет!
– Послушайте, Лизбет! Я, конечно, ничего не получил – потому что вы стояли с моими деньгами у ворот! Деньги нипочем не получишь, покуда у тебя хоть что-то есть, потому я и засунул их за ошейник вашей собаки. Понятно?..
Но до девушки это не сразу дошло.
– Значит, вы не бегали за мной целую неделю и не воткнули заодно письма? Я думала, собака его потеряла…
– Нет, нет, Лизбет, – довольно дерзко усмехнулся Пагель, но на душе у него невесело. – Никакого письма не было… и я за свои деньги вовсе не собирался купить вашу невинность. А вопрос я вам хотел задать такой: что мне теперь делать? Нет ни пфеннига. Конура близ Александерплац, и за нее не плачено хозяйке. Моя крошка сидит там заложницей, и на ней ничего, только мое летнее пальто. Вещи я все продал, чтобы приехать сюда.
– Нет, серьезно? – спрашивает девушка Лизбет. – Вы не выдумываете?
– Не выдумываю! Серьезно!
Она смотрит на него. Она производит впечатление чего-то свежевымытого, чистенького, несмотря на жару. От нее чуть пахнет мылом. Пожалуй, она не так уж молода, как он сперва подумал, и у нее очень энергичный подбородок.
Теперь она знает, что Пагель в самом деле не шутит. Она смотрит на него, потом на деньги в своей руке.
«Вернет она мне их? – раздумывает он. – Придется тогда отправиться к Петеру и что-нибудь предпринять. Но что, я, право, не знаю. Все опротивело. Нет, пускай скажет, что мне теперь делать…»
Она разгладила кредитки и сунула в карман.
– Так, – говорит она, – а теперь вы прежде всего пойдете за мной. Мне давно пора быть дома, а вам, как я погляжу, не помешало бы скушать обед у нас на кухне. Вы, как я погляжу, совсем желтый, бледный. Кухарка ничего не скажет, барыня тоже не будет против. И подумать только! Ваша подруга сидит в вашем летнем пальто в этой конуре, и хозяйка, верно, жить ей не дает, и в желудке пусто… а он сует собаке деньги за ошейник и готов крутить новый роман… Ну и подлый вы народ, мужчины!