Волею судеб - стр. 9
– Хоть у кого-то аппетит есть, – пробубнив, Антон отправился на кухню.
Высыпав на пол из мусорной корзины растерзанные собакой листы бумаги, он расправил их, не обращая внимания на недовольный рык Ваксы, и пришёл к выводу, что не так всё плачевно и этот бумажный пазл ему вполне под силу.
– Полчаса, – он почесал за ухом собаку, – и я скопирую текст, а если не буду успевать… уж, журнал-то «Выходные столицы» примет и обеднённый вариант, без томных красок и замороченных метафор.
Он склеил листы прозрачным скотчем и аккуратно разложил их по нумерации страниц. На больших настенных часах было только начало дня, и Антон понимал, что вполне успевает. Сейчас главное – не отвлекаться на вчерашние кровавые события и, что более важно, на падение его музы с лестницы днём.
– А это помогает, – сказал он, глядя на Ваксу, сидящую возле двери, и налил себе ещё кофе с минимальной дозой горячительного напитка. – Но Бах…
Он включил The Prodigy. Ритм и скорость печати были необходимы ему, чтобы не останавливаться и не задумываться.
…Они встречались уже не в первый раз. Под теми же газовыми фонарями, которые окрашивали листья в нежный оранжевый свет, запах цветущей декоративной розы дурманил его. Он, человек, живущий под чужим именем, скрывающийся от правосудия и неоднократно преступавший закон, видел смерть как товарищей, так и врагов. Опасность в его жизни стала обыденностью, делая его черствым, холодным и не реагирующим на более слабые внешние раздражители.
Здесь, в парке, в беседке, он встретил её – бледную и испуганную на вид, зажатую внешним миром и сбегающую сюда со сборником стихов от нервных стрессов и потрясений современной жизни. Её вьющиеся волосы и скулы, тонкие губы не вписывались в стандарты общепринятого понятия красоты, не гармонируя между собой. Но её глаза… Да, её глаза поражали своим удивлением. Удивлением всему – и прочитанным строкам поэта, и его обращению к ней, после которого она так же удивлённо огляделась, словно ища кого-то ещё, к кому могли быть обращены его слова. И удивлению тому, что она в парке, в этой летней беседке, в разгар дня, а не в особняке девятнадцатого века, возле камина, за чашкой чая с жасмином. А обратившийся к ней всё-таки высокий странного вида человек, а не девица из прислуги, пришедшая пригласить её к столу.
– Как странно, – удивление в её голосе, с выражением небесно-голубых глаз и несколькими морщинами на высоком лбу остановили бы кого угодно, и он не стал исключением замирая в своем порыве для продолжения своей части диалога. – Что вы обратились именно ко мне, – она огляделась ещё раз, – ведь в этом парке…