Волею судеб - стр. 4
– Почему? Привлекает, но…
– Но не на рабочем месте, – заключил Николай, не отрывая взгляда от соседнего стола, и поднялся. – Это я уже понял – не про тебя.
Антон невольно проводил взглядом своего собеседника, который подсел к трём девушкам. Их взгляды, направленные на него, однозначно выражали положительное отношение к любому диалогу с Николаем.
Сам Антон, увлекшись кофе, размышлял о неординарности сегодняшнего дня. Два события, которые выходили за рамки его обыденности: не взятая рукопись на работу и разговор в кафе с одним из коллег, который пытался завести с ним дружеские отношения. Нет, Антон не был белой вороной – иногда он болтал с коллегами за одним столом в кафе, но не переходил определённые границы, установленные, наверное, их внутри коллективным отношением к Антону.
Зазвонил телефон.
– Головин, – раздался возбуждённый голос редактора журнала еженедельника, – у нас недобор, а завтра номер сдаём в печать, одна поэтесса разорвала с нами договор и сотрудничество. С тебя очередной отрывок. Тем более, что почта в твой адрес от читателей перегружена. Все хотят продолжения.
– Но… Я.. – начал Антон.
– Знаю, знаю, что ты раз в две недели, – прервал его редактор. – Но нужно завтра утром, двойной гонорар за отрывок я гарантирую.
– Да дело даже не в этом… – пробормотал Антон.
Он не успел объяснить, в чём конкретно дело, потому что увидел её. Она спускалась лёгкой походкой по длинной лестнице, такая же, как всегда, безупречная, воздушная и независимая от окружающего мира. Она, наверное, бежала бы так же легко и красиво и по васильковому полю, и по волнам, и по груде искорёженных корпусов автомобилей, и по мёртвым окровавленным телам врагов на революционных баррикадах.
Она была его музой, и с её появлением в жизни Антона началось его творчество. Три года назад, увидев её здесь, в этом здании, он, уставший от недельной бессонницы, написал свои первые строки. Она стала прототипом героини его рассказа, и только после этого он смог наконец заснуть. Вдохновлённый этим, он продолжил писать, и с этого первого рассказа его работы начали находить своего читателя.
И именно после этого в нём пропала решительность. Подойти к ней, познакомиться? Он не мог. Нет, даже не рассказывая ей о том, кем она являлась для его творчества. Просто он боялся, что она окажется кем-то не тем, кем она была в его понимании. Она не впишется в созданные для неё и идеализированные им самим стандарты. И знакомство с ней испортит всё – и представление о ней, и его творчество застопорится, лишившись её образа, возведённого в особый ранг. Может, она глупа или картавит, неопрятна, некрасиво смеётся или использует неприятный парфюм? Любая деталь могла разрушить всё. Поэтому она нужна была ему именно на таком уровне. Эфемерном и недоступном.