Волчья невеста 2 - стр. 3
О Теодрике я вспомнила спустя время: будто кто-то в спину толкнул. Прикусила губу, размышляя о пришедшей в голову мысли. Он причинил мне много зла, много боли, и сам выбрал, как ее искупить, следуя за мной. Защищая меня в пути. Можно сказать, мы были квиты. Но сейчас я чувствовала, что нам нужно поговорить. Поставить точку.
Вышла на крыльцо, а зверь тут как тут – застыл возле дверей.
– Там есть бочка, – кивнула я за плечо. – Если принесешь воду, сможешь помыться.
«Ты приглашаешь меня к себе?» – кажется, он удивился больше меня самой.
– Нет, – отрезала я, глядя в волчьи глаза. – Я хочу отблагодарить тебя за то, что помог мне добраться домой. На этом между нами все. Я прогоняю тебя. Это последняя ночь, завтра надеюсь тебя больше не увидеть.
Я скрылась в доме раньше, чем волк успел что-либо ответить. Даже достала ему отцовскую одежду – мой отец, конечно, не был таким великаном, но это самое большее, что я могла сделать для своего палача и спасителя.
Сама же я легла спать. Зря только к стене не отвернулась, потому что в дом шагнул совершенно нагой Теодрик, несущий сразу два ведра с водой. Я свечу не погасила, вот все и увидела. Вервольф в зверином облике меня не пугал, а вот мужчина… Воспоминания о том, что и как он делал со мной, накатили разом, заставив меня задыхаться от волнения. Но самое странное было то, что меня при виде него словно обдало жаром. Во рту пересохло, а в теле появилось странное томление.
Я все-таки отвернулась, пытаясь справиться с жаждой. Да, это была именно жажда. Стало лишь хуже, потому что теперь я ничего не видела, зато прекрасно слышала, как вервольф плещется в согретой водичке. Мне и самой водички захотелось, только холодной.
Когда он закончил, я была уже сама не своя, надумав себя всякого. Кожу кололо даже под мягким одеялом, тело лихорадило. Меня будто что-то звало, толкало в спину, заставляло желать чего-то… Или кого-то.
– Это все полная луна, – раздалось за спиной так близко, что я едва не подпрыгнула. Обернулась резко, заметив мужчину возле своей постели. Глаза его горели в полумраке. – Она действует так на всех вервольфов, но особенно на тех, кто обрел истинных. Позволь помочь тебе? Унять эту боль.
Я отшатнулась от него, как от огня, сжала тонкое одеяло до побелевших костяшек. Мой взгляд заметался по его лицу, по телу. Теодрик обернул отрез ткани вокруг бедер, но я все равно видела его наготу, помнила его наготу, и меня еще больше затрясло от этих воспоминаний.
– Не смей, – вместо голоса у меня прорезалось какое-то рычание.
Он с досадой цокнул языком, тряхнул влажной копной волос, заглянул мне в глаза.