Волчья Луна - стр. 21
Стук по двери шлюза прекратился.
– Я. Не пытаюсь. Отключиться, – говорит Роберт Маккензи. Пальцы-крючья что-то выдергивают из воротника. Что-то движется расплывчатым пятном: Джейд Сунь вздрагивает в своем противоударном кресле, когда к ней с молниеносной скоростью подлетает миниатюрный жужжащий объект. Она вскидывает руку к месту на шее, где внезапно ощущает болезненный укол, и роняет ее. Лицо женщины обмякает, глаза и рот распахиваются. Нейротоксины АКА быстры и надежны. Джейд Сунь оседает в кресле, ремни безопасности удерживают ее в прямом положении. Муха-убийца жужжит у нее на шее.
– Надо было немедленно закрыть шлюз, сука, – шипит Роберт Маккензи. – Гребаным Суням нельзя доверять.
Потом его каркающее презрение переходит в ужасный крик, когда зеркала обращают на него полный фокус и превращают старика, каждого человека и каждый предмет в Лощине Папоротников в пламя. Титан, сталь, алюминий, строительный пластик проседают, тают, становятся жидкостью в интенсивном жаре, а потом разлетаются вверх и наружу во вспышке расплавленного металла, когда на «Горниле» происходит взрывная разгерметизация.
Когда Робсон Маккензи упал с вершины Царицы Южной, ему было страшно. Страшней, чем когда-либо в жизни. Он не мог себе представить более сильный страх. Но такой страх существует. Робсон погружен в него, пока над головой плавится «Горнило». Во время великого падения жизнь и смерть зависели от его выбора и мастерства. Здесь он беспомощен. Ничто из того, что он может сделать, его не спасет.
Робсона бросает вперед, на ремни безопасности. Его желудок кувыркается. Момент невесомости, потом модуль жестко приземляется. Он движется, он пытается уйти на безопасное расстояние, но куда, как быстро, как скоро, Робсон не знает. Что-то дергает его влево, потом вправо. Трясет, кренит. Скрепит, трещит и завывает. Робсон понятия не имеет, где он и что происходит. Шумы, удары. Он хочет видеть. Он должен увидеть. Все, что Робсон может увидеть, это лица вокруг него – они бросают взгляды друг на друга, но не позволяют, чтобы эти взгляды заметили, потому что тогда можно блевануть от страха.
Капсула останавливается. Раздается долгий скрежет. Модуль опять начинает двигаться, очень медленно.
Робсон снова в Боа-Виста, в конце всего, когда отключилось электричество и погас свет, и ничего нельзя было увидеть, кроме лиц, которые глядели друг на друга в зеленом свечении аварийных биоламп убежища. Шумы. Робсон помнит треск взрывов и то, как все каждый раз закрывали глаза, боясь, что следующий снаряд раздавит убежище, словно оброненный чайный стакан. Один сильный взрыв, а потом ужасное шипение, как будто мир рвут напополам; убежище затряслось и заходило ходуном на своих пружинных опорах, и все были слишком испуганы, чтобы кричать, и мощное шипение перешло в тишину, и так Робсон Корта понял, что дворец Боа-Виста раскрыт для вакуума. Так Робсон понял, что его отец мертв.