Волчья хватка-3 - стр. 9
– Войди, так узнаешь.
– Тебе как его вывести? Задом или передом?
– Как хочешь.
Конокрад забормотал, загундосил некую припевку, крадучись, бочком проник в стойло и воротицу за собой притворил. Иноки вкупе с Сергием в догадках теряются: что старец замыслил? Постояли, послушали: оборотень что-то пошептал, конь копытами постучал, переступая, и вроде тихо. Ну и прильнули ко всем щелям. И тут вдруг передняя рубленая стенка стойла слегка пошатнулась и вылетела, ровно не бревенчатая была, а из соломы сложена. Глядь, отрок уже верхом сидит и босыми пятками пришпоривает:
– Н-но, красный! Эко застоялся!
И давай жеребца кругами окрест гонять, то вскачь поедет, то шагом или на дыбы поднимет и танцует, выхваляясь. Ослаб взирает молча, но игумену не понравилось, грозным голосом припугнуть вздумал:
– Признавайся, куда кобылиц свёл?
– Никуда и не водил, – по-ребячьи незамысловато оправдался разбойник, гарцуя на жеребце. – Порезвился да на поле оставил!
– Старче, врёт он! – возмутился Сергий. – Иноки окрестности изведали – ничего не нашли!
Конокрад опять дерзить начал:
– Искали плохо. Они до сей поры в тумане и бродят… Слепошарые вы, душевидцы!
– Забавы ради кобылиц крал? – вмешался старец.
– Да ведь надобно, чтоб кровь разыгралась, конокрадство – это ведь тоже ловчий промысел! Тоскливо мне в ваших краях, одни леса кругом и монахи, не разгуляться. Да и народишко пугливый, как солевары в Дикополье. Я тут у вас затосковал, живу, ровно сей жеребчик застоялый…
Руки и ноги у Ослаба были изувечены, однако короткая и могучая шея выдавала былую мощь и удаль. Поэтому он и подавал знаки головой – кивнул в полуденную сторону:
– Знать, из Дикополья к нам явился?
Оборотень взвил коня на дыбки, наступая на отшельника.
– Из Дикополья!
– И что там ныне?
– Орда злобствует…
Старец не дрогнул, хотя копыта коня молотили воздух у самой головы.
– По какой надобности забрёл, гоноша?
Тот спешился и встал перед Ослабом, словно с повинной.
– Матушку ищу, – вдруг признался. – Бросила меня, сирым вырос, родительской опеки не изведал.
Насторожённые иноки всё ещё поломанное стойло рассматривали и диву давались. А тут как-то враз присмирели, непонимающе запереглядывались: дескать, о чём это толкует конокрад? И отчего суровый старец к нему так снисходителен? Кудреватый кнут сложил, за опояску сунул, хотя всё ещё бдел, перекрывая путь к лесу.
– В степи волчица вскормила? – продолжал участливо интересоваться Ослаб. – Вкупе со щенками своими?
– Отчего со щенками? – словно обиделся молодец. – По обычаю, кормилец и вскормил. И в род свой принял, потому стал как родитель. А у него жена была, тётка скверная, хуже всякой волчицы. Особенно как лукавые татарове хитростью батюшку заманили, споймали да руки-ноги отсекли…