Волчья хватка-2 - стр. 33
– Почему у тебя глаза красные? – встретил он Савватеева прямым намеком. – Пьянствовал, что ли, на радостях?
– Родительские заботы, – в сторону сказал Савватеев.
Мерин выставил на стол рюмки, коньяк и блюдо с фруктами.
– Все это проходили… Ночные колики, газы мучают, пупочная грыжа… Как давно это было! И вы потом забудете. В памяти останется все прекрасное.
В первый момент Савватееву показалось, что пригласили его на конспиративную дачу в качестве собутыльника. Однако после второй рюмки Мерин достал из сейфа опечатанный футляр, сдернул шнурки и извлек толстую папку.
– Поэтому и знаю, о чем мечтает… молодой родитель. – Юрий Петрович подсунул бумажку: – Распишись и приступай. Заодно и отдохнешь от семейных забот… вдали от дома.
Савватеев даже не поверил в такое предложение, расписался и открыл папку – дело по розыску без вести пропавшего гражданина США, материалы собирала милиция и прокуратура под началом ФСБ.
– А не много ли чести этому гражданину? – разочарованно спросил Савватеев.
– Каймак Михаил Идрисович, VIP-персона, – отчего-то брезгливо объяснил Мерин. – Большие заслуги перед родиной… Узник совести, за что получил аж двойное гражданство! А защитник прав человека… так сказать, в мировом масштабе. Но вот надо же, без вести пропал. Тринадцать месяцев назад.
– И только хватились?
– Да и то не наши – америкосы наконец-то зачесались. Ну и как всегда подозревают российские спецслужбы, не доверяют Генпрокуратуре…
– А чего же они раньше молчали?
Мерин открыл было рот, но, кажется, вспомнил приказ по поводу ненормативной лексики, изданный чуть ли не специально для него, и неожиданно рассмеялся, чего раньше с ним не бывало.
Этот железный человек даже улыбался редко, и то обычно скептически, а эмоции выражал в основном грубым матом, придавая ему разные оттенки.
Дело в том, что непосредственный начальник Савватеева всю свою жизнь работал в МВД, в смутную пору занял высокий пост, а после вынужденной отставки за особые заслуги его трудоустроили, назначив начальником Управления, которое занималось спецоперациями, – случай, конечно, беспрецедентный. Вместе с этим милиционером в замкнутую на себя и весьма дипломатичную языковую атмосферу ворвались жаргон, косноязычие и откровенный мат. От его ментовских привычек сначала морщились и шарахались, но Мерин из-за своей поддержки сверху был очень влиятельным, а сами его привычки оказались не только прилипчивыми, а, как радиация, проникающими и поражающими сознание.
После приказа Мерин сам начал делать замечания подчиненным и искоренять сленг.