Волчий камень - стр. 22
И он здесь же, в передней, в присутствии насмерть перепуганной Вероники, поведал историю своих злоключений. Анита слушала и теребила концы шейного платка, что являлось признаком волнения и напряженных раздумий.
– Если бы не этот рыжебородый парень, я в лучшем случае до сих пор валялся бы в подвале вместе с крысами. А в худшем… Черт знает, что могло быть в худшем. И все из-за твоих фантазий!
Лицо Аниты даже не дрогнуло.
– Из-за моих фантазий? Во-первых, раз тебя связали и посадили в подвал, значит, мои фантазии не лишены оснований. Мадемуазель Бланшар или тем людям, к которым она приехала, есть чего опасаться. А во-вторых, я не просила тебя заглядывать в чужие окна. Я сказала тебе: проследи за экипажем и запомни, где он остановится. Больше ничего. Ты невнимателен, Алекс, от этого все твои несчастья. – И прежде чем он успел возразить, она распорядилась: – Отложим разговоры. Сейчас будем ужинать. Вероника накроет на стол, а ты вымойся и смени одежду. От тебя слишком пахнет… крысами.
От пережитого у Максимова разыгрался буйный аппетит и не менее буйное воображение. Поглощая купленную в ближайшем трактире жареную колбасу, он выдвигал версию за версией:
– Меня заметили из окна. Выжидали момент, когда я повернусь спиной… Потом хотели дождаться темноты и утопить в каком-нибудь из местных каналов… Но не это важно. Ты права: нашей мадемуазель есть чего бояться. Причем причины для страха настолько серьезны, что я мог поплатиться жизнью. Кто она такая, эта фанфаронка?
– Знаменитая писательница и невеста химического фабриканта, – ответила Анита, сидя напротив и рассеянно ковыряя вилкой в тарелке. – Вполне благополучная во всех отношениях особа.
– Зачем она приходила к тебе?
– Сама не понимаю. По-видимому, хотела узнать, что связывало меня с покойным Вельгуновым. Этот вопрос почему-то очень ее волнует. Я ответила ей правду, а вот она, похоже, соврала – сказала, что была хорошо знакома с ним. Если так, то почему, проходя мимо него, она не поздоровалась и даже не кивнула? Я стояла рядом и видела: у нее был совершенно отсутствующий взгляд. Да и Вельгунов, когда рассказывал мне о ней, не упомянул о том, что знаком с нею лично.
– Может, просто не захотел откровенничать?
– Нет, о мадемуазель Бланшар он рассказывал охотно. Кажется, он видел в ней только сочинительницу пошлых книжонок, которая из кожи вон лезет, чтобы прослыть оригинальной. Не думаю, что у него могло быть с ней что-то общее.
– И все же от этого предположения нельзя отказываться. Откуда ты знаешь, что у него было на уме, у этого Вельгунова? Он с самого начала показался мне подозрительным.