Волчьими тропами - стр. 8
Это были самые счастливые девять часов моей жизни в этом сумасшедшем месте.
А на исходе девятого часа мой покой был нарушен оглушительным пищанием и болезненным щелчком где-то внутри моей черепной коробки. Словно кто-то заржавевший тумблер переключил.
Я не вздрогнула, не дернулась, даже дыхание не сбилось, просто проснулась, не сразу сообразив, что происходит и почему так больно, а когда сообразила, то про себя помянула светлячка тихим злым словом.
Шею снова опалило огнем, как когда он ко мне прикоснулся, и я услышала невероятное – хорошо понятную, не напрягающую речь. На этот раз мне не казалось, что перевод запаздывает, как это было со светлячком. Слова накладывались на образы в моей голове и не пугали своей необычностью.
– А вдруг это, все-таки, дух леса? – озабоченный голос ворвался в мой нездоровый сон.
– От духа кровью бы не пахло, – ответили ему густым, тяжелым рычанием.
– А кто сказал, что это его кровь? – не унимался первый.
– Это выходец, – убежденно прорычал второй, – нужно добить.
– Спящего? – возмутился первый, и я возмущалась вместе с ним. Вот уж что-что, а умирать во сне я не хотела. У меня вообще смерть в планах не значилась. В моих планах жирным шрифтом большими буквами было написано всего два слова «вернуться домой».
И пусть я не знала, как это сделать, не представляла даже, где нахожусь, но сдаваться не собиралась.
– Тогда разбуди его, – предложил тот, чья речь больше походила на звериное рычание.
В меня бесцеремонно потыкали палкой.
– Эй ты.
Не раздумывая, что делаю, я ухватилась за древко, дернула его на себя и глухо взвыла от прострелившей все тело боли.
Палку, на деле оказавшуюся вполне пристойной рогатиной, из моих ослабевших пальцев вырвали.
– Он ранен! – долговязый, худой парень обвиняюще указал на меня рогатиной. – И похож на человека.
Если бы я уделила ему чуть больше внимания, то смогла бы разглядеть и светлые, неровно подстриженные волосы, и россыпь веснушек на носу, и зеленые глаза, и короткий шрам на щеке. Возможно, мне даже хватило бы сил, чтобы восхититься расшитой простой рубахой.
Но я на него не смотрела, и если бы горло не свело судорогой, уже самозабвенно визжала бы.
Рядом с парнем стоял медведь. Огромный бурый кадьяк.
– В-валерьянки мне, – простонала я, здоровой рукой хватаясь за сердце.
– Девчонка? – удивился парень и еще удивленнее добавил, – говорит по-нашему.
Чуть не ляпнув, что я теперь, кажется, по-всякому могу, прижалась лбом к траве, ругая себя за то, что голову подняла. Лучше бы мертвой прикинулась, может они бы меня в покое оставили.