Волчицы - стр. 50
Сиверцев снова закурил. Из дома вышла жена.
– Кто это приходил, Коля? – спросила она.
– Да так, – отмахнулся Сиверцев. – Ерунда. Знаешь, Наташка, зря мы сюда приехали. Ладно, пойду дрова доколю.
В этот вечер отец Василий не торопился покидать храм. Стоя перед большой иконой, он возносил молитвы Всевышнему за покой усопших и благополучие живых.
Двустворчатые двери церкви дрогнули. Священник вздрогнул и обернулся. Последовал новый удар, от которого задвижку на дверях вырвало с мясом. В церковь ворвался огромный зверь. Его лютый, полный ненависти ко всему живому взгляд встретился с глазами священника. Зверь казался настоящим порождением ночи, истинным воплощением зла. Человеку не доводилось видеть более жуткого, свирепого создания.
– Изыди! – воскликнул священник.
Сорвав с себя серебряный крест, он вытянул руку вперед, словно пытаясь отгородиться от лютого хищника.
Мощным прыжком зверь бросил свое тело вперед. Крест отлетел в сторону, серебро зазвенело о камень. На лик Спасителя брызнула кровь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Сиверцев вернулся домой мрачнее тучи. Сразу с порога он принялся звать жену:
– Наталья! Наташа, где ты?!
Он нашел жену в спальне. Женщина сидела на постели, скорчившись, сжав голову руками. Подняв голову, она посмотрела на мужа тусклым бесцветным взглядом.
– Надо уезжать, – решительно сказал Сиверцев. – Дальше так продолжаться не может.
– Там снова шумят. Что-то случилось? – спросила жена.
– Ночью погиб священник. Убит прямо в церкви. Надо уезжать. Никто не может ничего сделать. Мы все погибнем здесь.
– Нас же не выпустят.
– Ничего, прорвемся как-нибудь. Собирайся.
– Подожди, Коля, – остановила женщина мужа.
Она откинула одеяло. На постели лежал карабин. Женщина протянула его мужу.
– Возьми.
– Это, конечно, тоже заберем, – кивнул Сиверцев, взяв оружие.
– Подожди, Коля, – снова остановила его жена.
– Да чего ждать-то?
– Не надо никуда уезжать, Коля. Нам это не поможет. Ни мне, ни тебе.
– Ты это о чем? – не понял Сиверцев.
– Я знаю, вчера приходил священник. Я стояла у окна и все слышала.
– Ну, тогда сама должна понимать, что нам нельзя здесь оставаться. Люди слишком напуганы, они готовы обвинить во всем кого угодно. Предрассудки в них слишком сильны. Ты для них чужая, да и я… Нас они будут подозревать в первую очередь. И так уже начинают плести разные небылицы.
– Ты заходил в церковь? – спросила жена. – Ты видел его?
Муж кивнул.
– Он лежит на полу перед большой иконой? У него разорвана грудь?
Сиверцев ничего не ответил. Только сейчас он обратил внимание, что жена пребывает в каком-то подавленном состоянии. Отрешенный пустой взгляд, голос, лишенный интонаций, неестественная бледность, все это нельзя было объяснить обычным беспокойством.