Волчица нежная моя - стр. 29
– Не слезут с меня. Пока не выведут из игры, не слезут. Выходить надо. И бизнес продавать. Хотя бы за полцены.
– Продай за полцены.
– Федосову?
– А есть варианты?
– Если быстро, то нет.
– А если он тебя обманет?
Гордеев снова сжал кулаки, на этот раз из его груди выкатилось утробное рычание, с каким сторожевой пес угрожает нападением. Федосов действительно мог обмануть, пользуясь безвыходностью положения.
– Если просто обманет, не страшно, главное, в кабалу не влезть, – в раздумье сказала Лера.
– Без ста граммов здесь не разберешься!
Хотелось бы, чтобы эта фраза прозвучала в мажорно-беспечном тоне, но, увы, ему не до шуток. И не сто граммов ему хотелось, а тупо надраться до полной невменяемости, скормить зеленому змию сомнения и страхи, заглянуть в глаза белой горячке и поделиться с ней своими соображениями.
Лера прибавила газу, машина, мягко впитывая в себя дорожные неровности, обогнала «Газель» с мигающими габаритными огнями, сошла с крайней правой полосы и припарковалась к бордюру под знаком. Стоянка запрещена, но возможный штраф за нарушения правил дорожного движения ее сейчас не пугал, да и он сам подумал о нем с горькой усмешкой.
Придорожный газон с затхлой травой перечеркивала наискосок тонкая, с комьями грязи на ней тропинка, Лера даже не задумывалась, идти по ней или нет. В обыденной ситуации она бы и под знаком не остановилась, а сейчас и газон в неположенном месте пересекла, и в магазине переступила через себя – не постеснялась взять бутылку коньяка, запить и закусить к ней, с этой добычей и вернулась в машину.
– Ты правильно меня поняла, – вынимая пробку, поощрительно улыбнулся он.
– Тебе нужно успокоиться, – щелкнув ремнем безопасности, улыбнулась она.
– А тебе? – Он протянул ей бутылку.
Лера в раздумье пожала плечами, одной рукой она плавно провела по рулю, пальцами другой коснулась брелока на ключах. Нельзя ей пить, это даже не нарушение, а преступление. Но и Настя не должна была выпивать тогда, у Дворца культуры, в пьяной веселой компании, а она сначала портвейном накачалась, потом армянский коньяк сжег предохранители в ее голове, и Миша получил самую лучшую ночь в своей жизни. Лера не шла ни в какое сравнение с Настей, но, глядя на нее, Гордеев почему-то вспомнил тот давний, не истлевающий в памяти момент. И Лера как будто что-то почувствовала. Она взяла бутылку и, настороженно глядя ему в глаза, приложилась к горлу; скривилась, сделав глоток, но конфету из коробки не взяла, хотя он предложил. Передала ему бутылку, провела внешней стороной ладони по губам и, глядя на дорогу сквозь слезящийся прищур, продолжила путь.