Волчьи ягоды - стр. 15

– И как оказалось, зря не верили. – Прошелестел Тульпа. – Все оказалось почти правдой. Иероним, я думаю, нашему новому другу надо отдохнуть. Всех историй сразу не расскажешь.

– Прерывать рассказ в самом начале чересчур жестоко даже для кромешника, – очередной посетитель не стал топтаться в дверях, а появился сразу посреди комнаты, с комфортом устроившись на кровати Николаса.

– Сколько вас там еще? – Николас пытался рассмотреть еще одного нежданного гостя.

– Впустил одного – впустил всех. Это первое правило при общении с нами. Запомни его хорошенько, Николас Бром.

Это была девушка, похожая на сплав молока и меда: нежное личико, обрамленное тепло-золотистыми прядками, янтарные глаза, изящная, но весьма соблазнительная фигурка, легкое платье цвета чайной розы… ее хотелось оберегать и защищать еще до знакомства, при малейшей возможности целовать ее следы на песке, а если повезет – умереть ради одной ее улыбки.

– Знакомься, это Илле, белладонна. Наш прекрасный цветок зла, – не без иронии представил ее белоглаз.

– Так значит, – с трудом оторвавшись от созерцания полулежащей девушки, Николас повернулся к кромешнику, – всему причиной эти суды над одержимыми?

– Не совсем, – ответил ласковый голос белладонны. – Посмотри, – и она отвела волосы с ушка и вынула из него круглую жемчужную сережку.

Казалось бы, ничего особенного, но Николас не мог отвести взгляда от ее нежного маленького уха, похожего на розовую морскую раковину, изящный завиток которой походил на лабиринт, в котором можно было блуждать целую блаженную вечность… теплое золото волос согревало его, щекотало тонкими отблескам. У Николаса сбилось дыхание, кровь застучала в висках. И тут же он некстати вспомнил, что его руки механика испещрены мелкими шрамами, пятнами от кислот и технических масел, а пальцы загрубевшие и шершавые. Разве можно такими руками прикасаться к живому шелку…

– Илле, – укоризненно прошуршал Тульпа. – Уймись.

– Ой, – у белладонны вспыхнули щеки, – простите… привычка, куда деваться. Так вот, Николас, представь, что это – и она покатала в горсти жемчужину, – ваш мир. А это – и она сомкнула ладони в подобие шарика, – наш. Мы всегда были рядом, не так, чтобы вплотную, но вполне досягаемо. И каждый раз, когда вы причиняли друг другу боль, когда плакали от страха ваши дети, когда обвиняли невинного и унижали слабого, – мы становились ближе. Ну а в упомянутый исторический период держаться на расстоянии стало просто невозможно. – Илле слегка картавила, возможно поэтому Николасу было сложно совсем серьезно относиться к тому, что она говорила, – И ты не прав, Иероним, так строго судя о темных веках, сам знаешь, что равновесие нарушилось уже на их исходе. Заложив в фундамент нищету и невежество, вы с поразительным усердием строили лестницу, каждая ступенька которой украшена достойнейшим девизом…