Волчье счастье - стр. 13
Девушка вернулась в каморку с кроватями, поставила воду на стол и, опустив глаза, сказала:
– Лекарь сказал, вас надо вымыть, Вайла говорит, что вы никому не позволите к себе притронуться, кроме меня, а я… я никогда голого мужчину не видела! Можно вы закроете глаза?
Марыська боялась поднять глаза, чувствуя, как алеют щеки, но все-таки решилась и взглянула на пациента. Его глаза горели таким огнем, что девушка вздрогнула. Увидев ее испуг, раненый взял себя в руки и медленно прикрыл глаза. Швея вздохнула и взялась за работу.
Сказать по правде, раздеть неподвижного, как колода, мужика – та еще задачка. Он тяжелый, неповоротливый, а еще Марыська отчаянно боялась сделать ему больно, так что, стянув остатки рубахи и штаны, она запарилась, словно полдня воду в огород таскала!
Смахнув пот со лба и стараясь не разглядывать лежащего перед ней мужчину, Марыська булькнула тряпку в кувшин, вынула и… хорошо, что капля упала ей на ногу, минуя задравшуюся юбку! В кувшине был кипяток! В перчатках она этого не ощутила, но ох, как бы досталось несчастному!
Отжав ветошь, девушка помахала тряпкой в воздухе, чтобы она остыла, потом проверила, прижав «мочалку» к щеке – тепло, но не горячо! Можно мыть!
Начала она с лица. Протерла лоб, щеки, уши, шею, тщательно, словно новорожденного котенка. Даже тяжелую голову незнакомца приподняла, чтобы лучше вытереть шею! Смочила тряпку, отжала, потрясла, остужая, и занялась широкими плечами и руками. Какие у него мышцы! А под мышками кожа мягкая, и почему-то нет волос! Вот у дядьки Трева, любящего выпить лишку, под мышками точно заросли! Он к ней часто заходит рубаху зашить, чтобы жена не ругалась, и жалуется, что чешется там, когда выпьет, и так зудит, что аж рубаха рвется.
Закончив с одной рукой, Марыська выполоскала тряпку и протерла вторую. Перешла к животу, на миг зажмурилась и подняла глаза проверить – точно не смотрит? Точно-точно?
Глаза незнакомца были закрыты, грудь вздымалась от тяжкого дыхания. Отчего это он так дышит? Неужели ему плохо? Надо бы поскорее закончить обтирание да позвать Вайлу – как Марыся ни старалась отжимать тряпицу, а все же соломенный тюфяк закапала. На мокром лежать нехорошо, тело преет, надо бы поменять постель или переложить раненого на соседнюю, только сначала домыть.
Ноги Марыська мыла веселее, прикрыв то, что ее смущало, тряпочкой. И чего бабы шептали у плетня, что там что-то страшное и опасное? Почему сравнивали с оружием? Тряпочка и тряпочка между ног…
Для поворота пациента на живот пришлось все же звать вдову. Одна Марыська запарилась, но толку от ее прыжков было мало. Вдова пришла, хмыкнула на «тряпочку» и зачем-то сказала: