Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 1 - стр. 4

Но отчего же все-таки не в Венсен везут вас туристские гиды, если здесь такой жуткой и подлинной красоты высится замок? Если здесь это странное и влекущее сочетание грозной крепости с парадным двором XVII века, с итальянскими портиками? Если так подолгу и так часто жили здесь короли, пировали, справляли свадьбы (и Филипп III, и Филипп Красивый и прочие), если здесь умирали они, отбывая, скорей всего, в ад, – и Людовик X, и Филипп V, и Карл V, и три последних «про́клятых короля» из династии Капетингов, и бедняжка Жанна Наваррская (которая тут праздновала свадьбу с Филиппом IV, имея от роду одиннадцать лет, – берегите дочек, им и нынче страшновато в Париже)… Да и Карл IX (один из виновников Варфоломеевской ночи) умер здесь, терзаемый видениями кровопролитья, и Генрих III, и воистину всесильный Мазарини (даром, что ли, суеверный монарх Миттеран назвал его именем любимую внебрачную дочь), и английский король… А Людовику XV прадед его, умирая, завещал немедля удалиться из Версаля в Венсен ради одного только здоровья, потому что место в Венсене здоровое и воздух там целительный, чистый (точнее, был чистым). И правнук послушался, высидел в этой глуши целых десять недель – кто ж больше высидит, стосковавшись по суете и вони версальского муравейника?

Впрочем, до конца Старого режима (до революции 1789 года) еще далеко, не будем забегать вперед и наспех прокручивать пленку (даже ту торопливую, видеозвуковую, что демонстрируют терпеливым туристам в донжоне здешнего замка). Вернемся в IX век, когда Венсен стал собственностью французской короны, а здешний лес – любимым охотничьим угодьем королей.

Людовик VII построил на том самом месте, где нынче замок, охотничий дом, и короли зачастили сюда. Но не Людовик VII вспоминается нам, никогда не зубрившим наизусть здешние хронологические таблицы, а Людовик IX, тот, что был прозван Святым. Благодетель монастырей, строивший не дворцы с бальными залами, а бенедиктинские обители и великие кафедральные соборы во славу Божию, ставшие средоточием городской культуры, того, что называют «искусством Франции» и «искусством королей». Король Людовик Святой, который уже и двадцатилетним призывал к аскетизму и хотел стать францисканцем, а позже обрел и богатство, и великий престиж в целой Европе.

Самые прилежные из здешних школьников помнят рассказ Жуанвиля о том, как, сидя под дубом в Венсене, Людовик Святой сам творил правосудие. Он не считал свою власть просто земной, он и себя называл человеком церковным… Как же нам, добравшись сюда, не прислушаться к шелесту венсенских дубов?